Джо Холдеман - Миры неукротимые

– Только в паре кварталов, – ответила О’Хара.

– Могли бы провести встречу в спортивном зале. Элиот любит силу притяжения не больше моего. – У Элиота Смита, инженера-координатора, было жуткое ожирение и только одна конечность, правая рука; остальное он потерял в результате несчастного случая еще подростком. – Вы знаете дорогу, не правда ли?

– Неважно. – О’Хара знала корабль лучше, чем другие.

Проектировщики постарались внести особый шарм разнообразия в конструкции, но в течение нескольких месяцев разговор между незнакомцами начинался избитой фразой: «Где это я нахожусь, черт возьми?»

Они встретились у лифта «Афины», чтобы Джон мог почти всю дорогу до шестого уровня пройти пешком. Они спустились на эскалаторе и вдохнули влажный воздух первого уровня, так называемого агро-отсека, который отвели под посадки кукурузы и бобов. Стебли поднялись уже почти на метр в высоту: они покачивались под легким ветерком работающих вентиляторов и издавали звуки, похожие на шуршание шелка. От них исходил сильный, сложный аромат. Пройдя менее сотни метров, люди оказались у другого эскалатора, поднявшего их на четвертый уровень. О’Хара провела своих спутников по веренице поворотов, подъемов и спусков, через выставку-продажу картин и ремесленных изделий, и они снова оказались на втором уровне, в коридоре, украшенном голограммами экспонатов европейских музеев и мрачными классическими полотнами. Коридор вел к студии № 1.

– Может быть, мне подождать снаружи и послушать? – спросила Эви.

– Не думай, что твое присутствие кому-то помешает, – сказал Дэниел.

Они собирались принять участие в первом со Дня Запуска расширенном заседании Кабинета.

– Ничего особенного не будет. Немного риторики Гарри, анализ Элиота. Возможно, Джулис Хаммонд благосклонно отпустит пару плоских шуток насчет суда. Потом выключат камеры, и все ринутся к кофейникам, как всегда бывает на встречах по четвергам.

– За исключением того, что все соберутся в одном помещении, – добавила О’Хара.

– Так удобнее, не придется связываться с каждым индивидуально, – возразил Джон. – Хотя, может быть, там будет кое-кто, кого ты не хотела бы видеть.

– Кто же это может быть?

– Тебе придется привыкнуть работать с ним. – Джон намекал на Гарри Парселла, координатора по политике и главного начальника О’Хара. Шестнадцать лет назад Парселл преподавал ей экономику, и они с жаром полемизировали по основным вопросам – как по специальности, так и личным. Он ясно дал понять, что не забыл прошлого, а она со временем научилась не сжиматься от страха всякий раз, когда он открывал рот.

28 сентября 2097 года (13 Бобровникова 290)

Я знаю, почему при упоминании о заседании Кабинета мне представляется круглый стол. Мы устраивали подобное в Ново-Йорке, в Комитете по делам демографии – без раздела на «вождей» и простых «индейцев». Правда, для тридцати с «хвостиком» членов Кабинета круг оказался слишком большим.

Вообще-то я не люблю официальные иерархические структуры, тем более когда начальство сидит на пьедестале, а я вроде как в яме. Обычная классная комната уже не подходила, мы заняли маленький театрик. Гарри Парселл и Элиот Смит уселись на сцене, головой и плечами (равно как торсом, задницей и ногами, по крайней мере Парселл) возвышаясь над нами, простыми смертными. Координаторы стали глаголить истину.

К театральным сиденьям прикреплены пластиковые таблички с именами. Я проводила Джона к его месту в первом ряду, а сама отправилась на свое, в самом последнем. Прослеживалось четкое разделение на ранги: инженеры и другие «большие» люди расселись впереди, я с Томом Смитом (Образование), Карлосом Крузом (Гуманитарные науки), Джанет Шарки (Изящные искусства) и нашим историком Сэмом Вассерманом – позади.

Сэма я не видела с момента запуска. При виде меня он смущенно улыбнулся и покраснел как девушка. Несколько лет назад мы были любовниками – недолгий, но бурный роман, – хотя он годился мне в сыновья (если бы, по примеру моей мамочки, я забеременела в «жутко преклонном» возрасте двенадцати лет).

«Любовники» – сказано то ли слишком сильно, то ли слишком мягко. Когда в семье появилась Эви, я вдруг почувствовала себя очень невзрачной, старой и скучной, и в этот момент мне подвернулся он. Хотя все было гораздо сложнее, чем я описала. Я знала, что он должен быть на заседании, но, увидев его, ощутила удивительный подъем, прилив чувственности. Может, как-нибудь снова попробовать? (Прайм говорит, что может спрятать этот дневник от любопытных глаз, если заложит его подальше в свою электронную память. Надеюсь, так оно и будет, потому что она знает свои способности. Волнует ли меня вопрос, узнают Дэн и Джон, что при мысли о Сэме мои джинсы становятся мокрыми? Не уверена. Помню, какой он на вкус – отличается от других. Наверное, кошерный.)