Джо Холдеман - Бесконечный мир

– А где доктор? – спросил я.

– Aqui [7]! – оказалось, он шел следом за мной. – Вы достали нужную бумагу?

Я протянул ему доверенность. Он внимательно изучил бумагу, сложил ее и сунул в карман.

Врач взял Амелию за руку, потрогал тыльной стороной ладони ее щеку, потом положил ладонь ей на лоб – странный, по-матерински заботливый жест.

– Должен вас предупредить – это будет не очень просто.

– Просто? Да я треть жизни провел…

– В подключении, si [8]. Но не с теми, кто никогда не бывал подключен. И не с теми, кого вы любите. – Доктор указал мне на стул: – Возьмите вон тот стул и усаживайтесь.

Пока я пододвигал стул, Спенсер копался в ящиках стола.

– Закатайте рукав.

Я сделал, как он велел. Спенсер чисто обрил участок кожи у меня на руке, набрал что-то в шприц и ввел мне.

– Что это – какой-то транквилизатор?

– Не совсем. В принципе, успокаивающий эффект будет, как от транквилизатора. Это средство поможет сгладить шок, впечатление от первого контакта.

– Но я десятки раз вступал в первый контакт.

– Да, но тогда ваши армейские врачи полностью контролировали вашу… как это? Систему кровообращения. Вам вводили лекарства тогда – значит, и сейчас вам нужно ввести его.

Лекарство меня слегка пришибло. Спенсер услышал мой резкий вдох и спросил:

– Listo [9]?

– Ничего, продолжайте.

Он развернул провод и подсоединил его к моему имплантату – раздался сухой металлический щелчок. Ничего не случилось. Тогда он повернул тумблер переключателя на сером ящике.

Амелия неожиданно повернула голову и посмотрела на меня – я ощутил знакомое чувство двойного видения, я смотрел на нее и одновременно видел самого себя. Конечно же, для Амелии это ощущение не было таким знакомым, и я сразу же почувствовал ее испуг и растерянность. «Держись, милая, это просто!» Я попытался показать ей, как надо разделять две разные картинки – мысленная уловка, это не труднее, чем расфокусировать обычное зрение. Амелия быстро сориентировалась, успокоилась и попыталась что-то сказать.

«Не нужно придумывать для этого слова, – я передал ей свои ощущения. – Просто подумай о том, что ты хочешь сказать».

Амелия попросила, чтобы я потрогал свое лицо, потом погладил рукой по груди, по бедрам, по гениталиям.

– Девяносто секунд, – сказал доктор. – Tenga prisa [10]?

На меня накатила волна восхищения от новизны чудесных открытий. В чем-то это было похоже на прозрение слепого, но не совсем – как будто ты полжизни носил, не снимая, очки с очень темными стеклами, причем одно стекло было полностью черным, и вдруг оказалось, что очков больше нет. И мир вокруг сделался изумительно прекрасным, полным насыщенных, ярких красок.

Я мысленно сказал Амелии: «Я боюсь, что ты привыкнешь к этому». – «Это как будто иной способ видения. Иное существование», – ответила она.

Одним всплеском мысленных представлений я поведал ей о ее нынешнем состоянии и о том, как опасно для нее слишком долго оставаться в подключении. Помолчав немного, она ответила – ответила словами. Я передал ее вопросы доктору Спенсеру – выговаривая слова медленно, как робот.

– Если мне удалят имплантат и окажется, что мозг так поврежден, что я не смогу нормально работать, можно ли будет поставить имплантат снова?

– Если кто-нибудь оплатит операцию – конечно, можно. Но риск при операции увеличится.

– Я заплачу.

– Кто именно?

– Джулиан.

Амелия молчала довольно долго. Потом сказала Спенсеру через меня:

– Тогда я согласна. Но при одном условии. Сперва мы должны заняться любовью – вот так. В подключении.

– Это абсолютно исключено! Каждая секунда в подключении увеличивает риск. Если вы сделаете это, то никогда уже не вернетесь к нормальной жизни.

Я увидел, как Спенсер потянулся к выключателю, и удержал его руку.

– Еще секундочку, – я встал, положил руку на грудь Амелии и поцеловал ее. Последовал мгновенный всплеск вулкана страстей – разделенной радости и наслаждения, и Амелия исчезла – после короткого сухого щелчка переключателя. А в следующее мгновение я целовал уже бесчувственное, безответное тело, и на глаза мне наворачивались слезы. Я сел обратно на стул – рухнул, словно мешок. Врач отсоединил нас, не говоря ни слова, только наградил меня свирепым взглядом и покачал головой.

В той буре чувств промелькнула убежденность: «Каков бы ни был риск, дело того стоило», – и я даже не знал, кто из нас это подумал – я или Амелия.

Мужчина и женщина в зеленой одежде вкатили в операционную столик с хирургическим оборудованием.