Джо Холдеман - Бесконечный мир

Появилось изображение женщины в белом халате на фоне сверкающей никелем медицинской аппаратуры.

– Доктор Мэллот, как вы оцениваете уровень хирургической техники, которую применили к этому человеку?

– Того, кто это сделал, следует упрятать за решетку, – сказала Мэллот. – В этой операции использовалось – не по назначению! – очень тонкое хирургическое оборудование. Специальное микроскопическое исследование показало, что вначале они пытались уничтожить специфические воспоминания, скорее всего недавние. Они пробовали несколько раз, но ничего не получалось, и они уничтожили огромный блок воспоминаний целиком. В результате личность пациента была полностью разрушена, и, как мы теперь знаем, мир потерял одного из выдающихся мыслителей нашего времени.

Амелия у меня за спиной тяжело вздохнула, почти всхлипнула, потом подалась вперед, внимательно вглядываясь в экран.

Бурли смотрел прямо в глаза зрителям. – Питер Бланкеншип знал что-то важное – или, по крайней мере, верил в нечто, что глубоко и непосредственно касается нашего с вами будущего. Он был убежден, что, если мы ничего не предпримем, чтобы этому помешать, то четырнадцатого сентября этого года наш мир погибнет – настанет Конец Света.

На заставке появилось изображение сетки зеркальных отражателей многоканальной антенны, расположенной на темной стороне Луны. Огромные зеркальные пластины вращались в своем собственном ритме, следя за космосом. Потом это вращение сменилось вращением Юпитера. Снова зазвучал голос Бурли:

– Проект «Юпитер», самый грандиозный и самый сложный научный эксперимент изо всех, какие только проводились за всю историю человечества. Питер Бланкеншип произвел расчеты, результат которых однозначно показал: проект «Юпитер» должен быть остановлен. Потом Бланкеншип исчез – и снова появился, но уже в таком состоянии, что не может говорить ни на какие научные темы. Зато его помощница, профессор Блейз Хардинг, – на заставке появился отрывок одного из выступлений Амелии перед студентами, – успела заподозрить неладное и скрылась. Из тайного убежища в Мексике она разослала ученым всего мира десятки копий теории Бланкеншипа, подкрепленной убедительными математическими расчетами. Сейчас они выскажут свое мнение об этой теории.

Бурли повернулся к двум мужчинам, сидевшим в студии. Одного из них мы с Амелией сразу узнали.

– О господи, только не Макро! – вырвалось у Амелии.

– Сегодня со мной в студии профессора Ллойд Догерти и Мак Роман. Доктор Догерти хорошо знал Питера Бланкеншипа и долго работал вместе с ним. Доктор Роман – декан университета в Техасе, где работала и обучала студентов профессор Хардинг.

– А что, преподавание – не работа? – спросил я. Амелия на меня шикнула.

Лицо у Макро, как всегда, кривилось в недовольной гримасе.

– Профессор Хардинг в последнее время была сильно занята, в основном любовными интрижками – с одним из своих студентов и одновременно с Питером Бланкеншипом.

– Мы пришли сюда говорить о науке, Макро, – попытался урезонить его Догерти. – Вы читали статью. Что вы о ней думаете?

– Ну, это… Это полный бред. Даже смешно.

– Это почему же? Объясните.

– Ллойд, наши слушатели все равно ничего не поймут в математических расчетах. Но даже сама идея совершенно абсурдна. Как можно предполагать, что физическое явление, происходящее в настолько малом объеме, по сравнению с первичным Большим Взрывом, приведет к гибели Вселенной?

– Когда-то люди считали абсурдным, что человека могут убить мельчайшие, не видимые глазом бактерии.

– Такая аналогия неправомерна, – красноватое лицо Макро потемнело.

– Нет, это очень точное сравнение. Но я согласен с вами – Вселенная не погибнет.

Макро кивнул и повел рукой, словно призывая в свидетели Бурли и зрителей.

– Вот видите! Догерти продолжал:

– Будет уничтожена только Солнечная система, возможно – и наша Галактика. Это относительно небольшая часть Вселенной.

– Но Земля все же будет уничтожена, – сказал Бурли.

– Да, менее чем за час, – камера показала профессора Догерти крупным планом. – В этом не может быть никаких сомнений.

– Сомнения есть! – заявил Макро, не попавший в поле зрения камеры.

Догерти устало посмотрел в его сторону.

– Если бы даже ваши сомнения были обоснованы – чего о них нельзя сказать, – то какие у нас шансы, как вы считаете? Пятьдесят на пятьдесят? Десять процентов? Один шанс из сотни, что все человечество погибнет?