Норман Спинрад - И вспыхнет огонь

- Ярче тысячи... тысячи солнц!

Лицо женщины расплывается, вместо него на экране - "Четыре всадника" в черных одеждах, и мелодия, возникшая с появлением лица женщины, переходит в минор и звучит уже как погребальная песнь под аккомпанемент скорбных, отрешенных аккордов электрогитары и тоскливого гуденья ситара:

- Мир темнеет... темнеет... темнеет.

Монтаж вставных кадров:

Горящая вьетнамская деревня, убитые женщины, дети...

- Мир темнеет, темнеет, темнеет.

Горы трупов в Освенциме...

- И ночь!

Гигантские кладбища машин, на переднем плане - худые, как скелеты, негритянские ребятишки в лохмотьях...

- Я умру...

Охваченное пламенем негритянское гетто в Вашингтоне, на заднем плане -туманный силуэт Капитолия...

- ...не увидев рассвета!

Огромное, во весь экран, лицо "всадника"-солиста, сведенное судорогой отчаяния и экстаза. Ситар играет в дубль-ритме, горестно плачет гитара, и "всадник" кричит в исступлении:

- Но я еще жив, и дай мне пройти этот путь! Скорей, я зову вас с собой, остались мгновенья!

Снова лицо женщины, но бесплотное, прозрачное, сквозь него бьет беспощадный желтый свет. Все быстрее рокочет ситар под обреченное рыданье гитары, и "всадник" заходится в неизбывной муке:

- И вспыхнет огонь, великий огонь озарит мое небо!

На экране - ничего, кроме жесткого, ослепляющего света...

- Смерть! Хаос! Ничто!

Экран мгновенно гаснет. Через несколько секунд чернота начинает высвечиваться вдоль горизонта тусклым синеватым заревом...

- Пусть вспыхнет огонь... великий огонь... наш последний свет... Никто не вернется, чтобы снова пройти этот путь!

Музыка смолкает. В полной тишине экран освещается взрывом чудовищной силы. Рвущий барабанные перепонки грохот. Медленно разворачивается зловещий гриб атомного облака. Под слабеющий гул и рев оно наливается огнем. Снова, на этот раз едва различимое, проступает сквозь атомное облако лицо женщины. И, заглушая рев, с непристойным благоговением шепчет голос:

- Ярче тысячи... Боже великий, ярче тысячи... тысячи солнц!

Экран потух, в зале зажегся свет.

Я сидел и глядел на Джейка. Джейк глядел на меня.

- Какая мерзость, - наконец произнес я. - Меня просто тошнит.

- Вы ведь не согласитесь показывать ее людям, правда, Б. Д.? - тихо спросил Джейк.

Я быстро прикинул. Номер занял минуты четыре - четыре с половиной... пожалуй, можно попробовать.

- Вы правы, Джейк, - решил я. - Мы не станем показывать людям этот бред. Вырежем номер и втиснем еще какую-нибудь рекламу. Время будет покрыто полностью.

- Вы не поняли, Б. Д., - ответил Джейк. - Контракт, который навязал студии Херм, не позволяет нам ничего менять. Мы показываем все как есть или вообще ничего не показываем. А пленка вся такая.

- Что значит - вся такая?

Джейк заерзал на стуле.

- Эти ребята... понимаете, Б. Д., они больные...

- _Больные_?

- Они... видите ли, у них навязчивая идея, они влюблены в атомную бомбу. Все, что они делают, бьет в одну точку.

- То есть, значит, что же - _вся_ пленка такая?

- Вот именно, Б. Д. И мы показываем этих маньяков ровно час или не показываем вообще.

- С ума сойти.

Мне хотелось сказать Джейку: "Сожгите ленту и спишите миллион долларов в убыток". Но я знал, что эти слова будут стоить мне места на студии. И еще я знал, что не успеет закрыться за мной дверь, а на моем месте уже будет сидеть человек, который не пойдет против воли начальства. Начальство же, судя по всему, просто выполняет волю еще более высокого начальства. Стало быть, все бесполезно. И выбора у меня нет.

- Ничего не поделаешь, Джейк, - сказал я. - Будем показывать все как есть.

- Больше я здесь не работаю, - сказал Джейк Питкин, человек отнюдь не славившийся свободомыслием и независимостью взглядов.

10 дней до часа "ч"...

- Но ведь нам тогда придется нарушить договор о запрещении ядерных испытаний, - сказал я.

- Мы назовем это использованием атомной энергии в мирных целях, и пусть русские потом кричат сколько им угодно, - ответил заместитель министра. Судя по всему, новость ошеломила его не меньше, чем меня.

- Это безумие...

- Возможно, - согласился заместитель министра, - но вы получили приказ, генерал Карсон, и я тоже получил приказ. Сверху. И четвертого июля в двадцать часов пятьдесят восемь минут по местному времени вы сбросите атомную бомбу силой действия в пятьдесят килотонн в намеченном квадрате долины Юкка.

- Но зрители... оперативные группы с телевидения...

- Они будут находиться на безопасном расстоянии от поражаемой зоны - не меньше двух миль. Надеюсь, стратегическое военное командование способно обеспечить такую точность попадания в экспериментальных условиях.