Илья Стальнов - Эмиссар чёрной Армады

Около стойки в "Крестоносце" я и сидел, приканчивая уже второй стакан красного вина. Полноватый кряжистый бармен - типичный француз из этих краев -уверял, что вино настоящее, а не искусственное. Но кто разберет?

- А вот и гость, - поморщился бармен, глядя за мою спину.

Я обернулся и увидел ЕГО.

Сперва мне показалось, что передо мной андроид. Что-то искусственное было в его движениях. Они были какие-то плавно-целеустремленные, будто им руководили раз и навсегда определенные цели и ориентиры. В этих движениях не было ничего случайного, неосторожного... Но нет, то был не андроид. Все попытки создать кибера, динамика движений которого будет неотличима от человеческой, пока не увенчались успехом.

Черный балахон мел деревянный пол. Он скрывал руки и ноги гостя. Лицо пряталось за улыбающейся маской без глаз. Конечно, умом я понимал, что человек в балахоне прекрасно видит через нее, но меня не оставляло ощущение, что он слепец, движимый каким-то шестым чувством. И еще все-таки трудно было поверить, что передо мной человек. Оно и неудивительно. Ведь ОНИ поставили своей целью изжить в себе все человеческое.

- "Люди без лиц". Церковь "Стирания", - продемонстрировал я свои познания.

- У нас их прозвали "балаганщиками". Балахон, маски - ну чем не клоуны? Я пожал плечами.

- Точно, клоуны, - продолжил бармен. - Конечно, каждый гражданин свободной Германии имеет право жить так, как ему вздумается, - лишь бы не мешали жить другим. Да и привлекают "балаганщики" туристов. Ну, как белые носороги в Африке. Но все равно - они просто полоумные клоуны.

Церковь "Стирания". Все информпакеты-путеводители упоминают о ней. В Конкарно единственный в мире монастырь этой церкви, которая приобретает с каждым годом все больше сторонников во всех уголках Земли. Здесь собрались наиболее "продвинутые" адепты. Точнее, наиболее ненормальные. В основе их идеологии лежало то, что путь ко Вселенскому Я, к Изначальной Сути лежит через стирание индивидуальности каждого человека. Сознание, лишенное отличительных черт, приобретает первозданные черты, как шелуху сбрасывая с себя грязь перевоплощений и воспоминаний.

- Они утверждают, что, сбросив с себя остатки личности и слившись воедино, овладеют частицей абсолютной Основы Основ, - сказал я.

- Может быть, - пожал плечами бармен. - Пусть меня тоже посчитают сумасшедшим, но какая-то чертовщина в их притоне, именуемом монастырем, творится. "Балаганщики" нам еще покажут.

Пока мы говорили, гость неподвижно стоял около дверей. Потом по замысловатой кривой он двинулся по помещению бара, где находилось человек восемь. "Человек без лица" будто бы хотел посмотреть на каждого. Сделав круг, он приблизился к выходу, замер, не оборачиваясь, безжизненным голосом прокаркал:

- Мы идем. Мы несем дар. ГОТОВЬТЕСЬ ПРИНЯТЬ ЕГО.

И вышел из бара.

- Я же говорю - клоуны, - за нарочито бодрым тоном бармен пытался скрыть замешательство.

- Клоуны со злыми улыбками, - произнес я, ощущая, как внутри становится пусто и холодно...

Я хотел тут же уехать. Не знаю, мсье, но мне сразу подумалось, что кончится все плохо. И все же летний солнечный день и очарование мирного, тихого древнего города быстро прогнали черные мысли. Да еще глоток доброго вина - по-моему, все же искусственного. Черные мысли вернулись ночью. Вернулись реальным кошмаром...

Что было? Как было? Разве я помню, мсье?.. Нет, нет, конечно, помню. Но очень мало. Урывками..., Нет, мсье, разбудил меня не шум. Не было в моей жизни ночи более тихой, чем та ночь. Оглушающая тишина. Проклятая тишина в проклятую ночь!

Я знал, что должен проснуться. А проснувшись, я знал, что должен встать с постели и идти.

Помню костры. Огромные, размером с трехэтажный дом. Это было не просто пламя. Это было первобытное пламя, в котором - все наши древние страхи и надежды. Вокруг, плотно прижавшись плечом к плечу, стояли "Люди без лиц". "Балаганщики"? Тот, кто дал им это прозвище, был полным болваном, который так ничего и не понял. Они... Дайте мне волы... Нет, мсье, не надо инъекций! Просто воды... Так, я спокоен, мсье. Я спокоен. Спокоен...

"Люди без лиц" сняли маски. И я увидел их лица. Я даже не могу определить это чувство одним словом. Что вам скажут слова? Что лица были бледными, осунувшимися, вытянутыми? Нет, все это ерунда. В лицах этих было зло! Не бесшабашное бесовское, подлое и бешеное. Если бы! Оно было чуждым. Равнодушным. Будто пришедшим из ада. Нет, мсье, не из того ада, где черти беззаботно жарят нераскаявшихся грешников. Из бескрайнего и бесконечного холодного ада. Ада одиночества и безысходности. Они будто были чужими.