Илья Стальнов - На острие углы

- Серая смерть, - кивнул Карвен, и его жезл тоже ударился о подлокотник.

- Хаункас, ты мне симпатичен, - улыбнулся во весь рот Долкмен, при этом весь его вид выражал доброжелательность и радушие. - Было бы просто неуважением к тебе избавить тебя от такого забавного приключения... Серая смерть!

Третий удар возвестил о том, что решение принято, и теперь мне даже не позволят покончить жизнь самоубийством - ведь это было бы равносильно бегству от настоящего наказания.

- Завтра, в ночь полнолуния, ты Магистр Хаункас, будешь подвергнут обряду серой смерти и уйдешь по серому кругу во искупление вины своей и в назидание каждому, в чьей душе прорастают зерна своеволия и предательства, - возвестил Карвен, речь его текла медленно, монотонно, и от этого сказанное им приобретало еще большую весомость. - Ты хочешь еще что-нибудь сказать? Говори. Но не уверен, что ты будешь услышан.

- Вы очень дурно поступаете со мной, - покачал я головой. - Я не заслужил серой смерти. Я хочу предложить нечто другое.

- У тебя есть предложение? О мой слух! - удивленно развел руками турок. Не изменяет ли он мне? Верно ли я понимаю этот варварский европейский язык? У приговоренного к серой смерти есть предложение...

Он пыхтел как самовар, которых я немало насмотрелся в заснеженной России.

- Да. Подумав, я все-таки решил не оставлять службу Ордену, если только меня проведут через первые врата и нарекут Мудрым. Это было бы честно, поскольку, по принятым правилам, после кончины Судзбака Ленивого, который, признаю, отошел в мир иной не без моей помощи, я должен был занять его место. Сожалею, что мне тогда не довелось выразить свое согласие на это, так как срочные дела потребовали моего присутствия в других местах. Но сейчас я выражаю свое согласие здесь, перед магическим камнем.

- Он лишился ума, - участливо вздохнул итальянец и улыбнулся открытой улыбкой. - Хаункас оказался слаб и не вынес мысли о серой смерти.

- Уведите его! - резко махнул рукой турок, будто хотел ладонью срубить мою голову.

- Стойте! - громко и властно крикнул я, и это был голос Магистра Хаункаса, привыкшего повелевать людьми и обстоятельствами. Я выхватил из-за пазухи тщательно скрываемый до сего момента предмет. Это был Жезл Мудрых, сделанный из серебра, кости и бронзы. Жезл, столетия назад утраченный Орденом и возвращающийся лишь сейчас моими стараниями. - Посмотрите, какая красивая вещь. Вам очень недоставало ее, не правда ли? Так кто же из вас, братья, готов обречь на серую смерть держателя Жезла Зари?

Камень на конце Жезла величиной с большую медную монету сиял ровным сиреневым светом, и невозможно было рассмотреть, что у него внутри, зато легко понять, что он и магический камень Цинкург - одной природы. Монахи, бросившиеся ко мне по приказу турка, отшатнулись словно увидели привидение, Лицо итальянца удивленно вытянулось. Лагут, казалось, стал расплываться на своем стуле.

Карвен же, который не повел и бровью, кивнул слугам:

- Оставьте его.

- Ну вот, брат Карвен, ты начинаешь вести себя разумнее, - вежливо поклонился я аббату, приложив ладонь к груди. - Вы не любите меня, Мудрые, а за что? Я раньше не был знаком ни с кем из вас. Я не причинил вам никакого вреда, лишь очистил место от тех, кто гордо возвышался на этих креслах до вас. Я устал, мне хочется отдохнуть, поспать в чистой постели, насладиться хорошим ужином с добрым вином. А после мы вернемся к нашему непринужденному светскому разговору.

- Покормите его и дайте ему все, что он просит, - приказал Карвен монахам.

Я направился к выходу. Теперь я уже не был пленником, обреченным на мучительную смерть. Правда, не был еще и хозяином, но начало положено.

Я делал все, чтобы сдержать дрожь в руках, и потому сжал пальцы в кулаки. У меня все получилось! До последнего момента я не верил, что получится! Но получилось!

Грудь мою переполняли радость и гордость. Мне удалось сделать то, о чем я мечтал. И пусть это лишь первый шаг по опасной дороге, на которой поджидают ловушки, но я сделал его. И шаг этот приблизил меня к цели.

- А ты беспокоился за меня, брат, - остановившись у выхода из зала, я ласково потрепал по щеке моего охранника Вампу. - Ты был суров со мной. От твоих тычков у меня болят кости...

- Я... - Он задрожал, будто осенний лист под безжалостным ветром, растерянный, беспомощный, потом начал опускаться на колени.

- Нет, Вампа, ты опоздал. Теперь немало времени придется тебе провести в безрадостных мыслях о том, помню ли я о твоем поведении, суровый мой брат.