Геннадий Прашкевич - Русский струльдбруг (сборник)

– Званию лейтенанта или политрука.

– А капитана госбезопасности?

– Полковнику или полковому комиссару.

– Хочешь сказать, – не поверил Паша, – что в госбезопасности легче было сделать карьеру?

– Нет, я такого не говорил. Просто звание генерального комиссара госбезопасности соответствовало званию армейского маршала. Кстати, зачем тебе это? Учти, все три советских генеральных комиссара госбезопасности плохо кончили.

Но Паша – упертый. Он понимает, что для написания альтернативного романа надо много знать. Я сам видел, как Пашу били свежим букетом цветов по фейсу, а он только закрывал глаза и спрашивал: «Простите, мы знакомы?»

Хороший парень. И далеко пойдет, если завяжет с Ойлэ и с литературой.

Последний атлант бросил на стол пластиковый пакет.

Он ждал похвалы. Но разворачивать пакет я не собирался.

Все равно выкину. Новые, почти не ношеные джинсы, а я их все равно выкину.

По самому низу живота, по ширинке вдоль молнии и ниже по шву расползлись по выброшенным джинсам непристойно яркие, ядовитые цветные пятна. На коленях или на заднице, может, они и смотрелись бы, но не на указанных местах. Это бармен в «Иероглифе» угостил меня экзотичным коктейлем. Ингредиентов не знаю, но вывести пятна не удалось.

Не может быть, чтобы он не помнил…

Я легко читал мысли Николая Михайловича.

Я вообще легко и без интереса читаю любые чужие мысли.

Маленькие и большие, гнусные и нежные, какие угодно, но чаще всего скучные и безразличные. Таких всегда больше. Правда, Последний атлант не догадывается о моем странном даре. У него идея-фикс: вывести меня на реальные воспоминания.

А у меня нет воспоминаний.

Я даже не помню, что любил раньше.

Это сейчас я люблю сидеть в переполненных кафе, ресторанах, ночных клубах. Музыка и шум не мешают мне. Приглядываюсь к лицам, прислушиваюсь к словам и к мыслям. Вон тот человек похож на монгола, а размышляет как самый распоследний француз. А тот похож на осетина, но вслушаешься и понимаешь, что он коренной русский…

О своем даре я узнал года три назад.

Случайно, конечно. До этого ничего такого не наблюдалось.

В кафе «Иероглиф» за мой столик нагло уселся (загрузился) плотный упитанный молодой чел. Не спросил разрешения, просто отодвинул свободный стул. Розовый, как кабан, с небритыми руками. Улыбнулся мне. А про себя оценил мою внешность: «Чмо!» Я это не сразу понял, что он обо мне. Устроился прямо под ярким баннером: «Если вы пьете, чтобы забыться, платите бармену вперед».

«Чмо!»

Это он обо мне так подумал!

Нагло сдвинул в сторону меню, все эти разнообразные баночки со специями, красивую салфетницу, и жадно заказал официантке несуразное количество жратвы. При этом прикидывал, рассматривая меня: «Ну и чмо! Прям чмо. Вот не повезло! Все столики забиты, а этот в рот будет заглядывать».

– Напрасно вы заказали так много.

– С чего вы взяли, что это для меня много?

Он уставился на меня. Он стопроцентно был уверен, что я чмо. Ему казалось, что он очень точно определил меня. Даже прикинул: «Может, не ждать? Может, сразу дать по репе придурку?» Но решил: «Ладно. Это успеется. Сперва покушаю».

Это покушаю меня особенно оскорбило.

– Зря вы заказали так много. Не успеете покушать.

Он замер. Уставился на меня. Даже оглянулся. Но никого и ничего за его спиной не было, только баннер висел с напоминанием о заблаговременном расчете. Ласково улыбаясь, отхлебнул из высокого бокала. Красивое рубиновое вино. Но он отхлебнул жадно и много. Это ему казалось, что ласково. Терраса кафе «Иероглиф» выходит на бульвар, совсем рядом, чуть ли не на расстоянии вытянутой руки проходят люди. «Нехорошо… Негигиенично… – думал мой наглый визави. – Да еще это чмо… Ну, блин… Обгложу рульку и засвечу косточкой…»

Я отчетливо видел химический след его неопрятных мыслей.

Они извивались. Они выглядели белесыми. Они доставляли ему острое, даже болезненное наслаждение. «Закажу чашку чая… Зеленого, что ли? Чтобы совсем глаза ему не ошпарить…»

Пришлось предупредить:

– Вы не успеете.

– Чего я не успею?

Он опять оглянулся.

Глаза недоуменно щурились.

И как раз в этот момент к террасе подкатила машина – черный мощный джип «Хонда». Водила просто сбросил скорость, и машина медленно катилась вдоль террасы. И два бритых качка, одновременно распахнув дверцы, вывалились наружу. Они сорвали моего визави со стула, он только изумленно всхрапнул. Они за волосы – головой вперед – заученно кинули его на заднее сиденье. Третий, ухмыльнувшись, посмотрел на меня и от души врезал резиновой дубинкой по столику. От удара чужой салат так и брызнул мне в глаза и на подбородок.