Евгений Войскунский - Химера

Игорь бежит к калитке. Возвращается с телеграммой. Черемисин, подняв на лоб очки, вдумчиво читает. А Игорь прошмыгнул в комнату, оттуда доносится бодрый голос футбольного комментатора.

— К нам завтра приедет Георгий Круглов.

— Круглов? — Ася поднимает удивленно брови. — Это брат твоей мамы?

— Да. Мой дядя.

— Я думала, он давно умер. Он же старше мамы?

— Да. Ему, наверное, за семьдесят.

Тут гаснет свет. И такая сразу чернота, какая бывает только на юге, где темнеет стремительно быстро.

— Игорь! — Голос Черемисина. — Принеси лампочку из кладовки.

— Какую лампочку? — слышится недовольный голос мальчика.

— Стоваттку. Тут перегорела. Быстренько!

Голос Аси:

— Тоже еще. Никогда не писал, не интересовался тобой. Я и не видела ни разу этого Круглова…

Игорь приносит лампочку. Черемисин, встав на стул, заменяет перегоревшую. Вспыхивает свет.

— Когда прибывает «Шаляпин», Ася?

— В двенадцать с минутами. Миша, что нужно этому старику? Чего это он вдруг вспомнил о тебе?

— Не знаю. Придется завтра пойти на морвокзал встретить его.

— Да уж придется. Игорь, мой руки! И садись ужинать.

В клиническом санатории «Долголетие» утро начинается с пятиминутки в кабинете главврача. Потом врачи расходятся по своим отделениям, по корпусам, окруженным ухоженными цветниками.

Доктор Черемисин начинает обход своего отделения. Его сопровождает миловидная медсестра.

В мужской палате он выслушивает пожилого толстяка.

— Вы ходите по терренкуру, Алексей Степанович?

— Хожу, — пожимает тот заплывшими плечами.

— Алексей Степанович главным образом играет в домино, — деловито сообщает медсестра.

— У, ябеда, — добродушно ворчит толстяк. — А что, нельзя поиграть?

— Вам надо больше ходить, — говорит Черемисин. — Не меньше пяти километров, мы ведь договорились, правда?

— С вашей диеты не очень-то походишь… Да и я по ровному привык, а в этом чертовом Карабуруне все вверх-вниз…

— Надо ходить, — невозмутимо повторяет Черемисин. — Ходьба, движение — это жизнь.

В следующей палате он измеряет давление даме, скрывающей свой возраст.

— Как вы чувствуете себя? Головокружений нет?

— А почему у меня должны быть головокружения? — настораживается дама.

— Это бывает в первые дни, когда идет адаптация. Люся, — обращается Черемисин к сестре, — направление на ЭКГ.

А дама говорит с доверительной улыбкой:

— Доктор, могу ли я попросить вас?.. Я слышала, вы умеете подтягивать кожу лица…

— Мы, с вашего позволения, прежде всего займемся сердечно-сосудистой системой. — Он смотрит на часы.

— Да, конечно, но я бы очень, очень была благодарна, доктор, если бы вы…

В каюте теплохода «Федор Шаляпин» жизнерадостный пассажир средних лет готовится к высадке — затягивает ремни на чемодане, берет теннисную ракетку в чехле.

— Пора, сосед, — говорит он. — Подходим к Карабуруну.

Георгий Петрович Круглов лежит на койке, свесив ноги.

Глаза у него закрыты. Разговаривать не хочется, он только промычал в ответ: «У-гм».

— Ну что ж, пожелаю всего хорошего, — говорит сосед, раскрывая дверь. — Встретимся в Халцедоновой на пляже, а? Или вы будете отдыхать в самом Карабуруне?

— Еще не знаю.

Наконец-то этот говорун исчез. Круглов не спеша поднимается, смотрит в иллюминатор. Там, за голубой бухтой видна полоска берега.

«Давно я не видел моря, — думает Круглов. — Это плохо… плохо, что большинство людей живут вдали от моря. А жизнь-то, собственно, вышла из моря… океан был первой колыбелью… И какая, между прочим, нужна была храбрость живым существам… как их там, кистеперым рыбам, что ли… какая понадобилась отчаянная храбрость, чтобы впервые выползти на безжизненный берег… Почему им не сиделось у себя в теплой воде? Зачем было лезть навстречу ветрам, холодам, невзгодам сухопутной жизни? Какой инстинкт гнал их в неизвестность?..»

Георгий Круглов надевает белое полотняное кепи, берет чемодан и выходит на главную палубу. Тут пестрая толпа пассажиров. Теплоход приближается к гористому берегу.

Среди зелени белеют дома Карабуруна и уже видно аттракционное колесо над деревьями парка, и наплывает стеклянный куб морского вокзала.

Из толпы выныривает сосед по каюте.

— Красивые места, верно? Вот там, — он указывает ракеткой вправо от Карабуруна, — Халцедоновая бухта. Видите, открылась?

Из-за скалистого мыса выдвигаются белые, голубые, оранжевые корпуса пансионатов.

Круглов кивает: «Вижу».