Евгений Войскунский - Химера

— «Балаклава» отходит! — воскликнул Игорь и пускается бежать по садовой дорожке к калитке.

Все следуют за ним, выходят на улицу. И видят: там, внизу, отойдя от причала, разворачивается белый теплоход. Бухта, вся в серебристом сиянии, широко распахнута, и не видно, где море сливается с небом.

— Вы думаете, он уплыл на «Балаклаве»?

— Вряд ли, — качает головой Черемисин. — Билеты на «Балаклаву» давно распроданы.

— Палубный билет можно купить перед отходом теплохода, — говорит Ася.

— Да? — Галина устремляет на нее лихорадочный взгляд. — Значит, это возможно?.. Где следующая стоянка «Балаклавы»?

— Галя, я почти стопроцентно убежден, что Георгий Петрович не уехал, — говорит Черемисин. — Давайте подождем часок…

— Не могу я ждать! Если бы только я знала, куда, в какую сторону бежать…

Тут они видят: по каменной лестнице на улицу Сокровищ моря поднимается человек. Сперва возникает седая голова (пот приклеил ко лбу серебряную прядь, крупными каплями стекает по темно-медному лицу), потом грузная фигура в белой майке-сетке и холщовых штанах, наконец, сандалии на босу ногу.

— Филипп! — Игорь бросается к сапожнику.

Тот, отирая пот и пересиливая одышку, говорит:

— Было время… когда крутые подъемы… вызывали у меня песню… Здравствуй, мальчик. — Шумно дыша, он подходит к калитке Черемисиных. — Здравствуйте все.

— Филипп, ты видел дядю Георгия?

— Игорь, — строго замечает Черемисин, — почему обращаешься к Филиппу на ты?

— Ничего, доктор, я разрешаю, — говорит Филипп. И продолжает, почесав пальцем лохматую седую бровь: — Я копал под скалой червей для наживки, а солнце еще не встало. Тут он и пришел. Твой дядя-боцман. Он держал в зубах травинку…

— Простите, — прерывает Галина его плавный рассказ. — Где сейчас Георгий Петрович?

Долгим одобрительным взглядом Филипп смотрит на молодую женщину.

— Вы узнаете все, что знаю я, красавица. Дядя-боцман вынул из авоськи коробку, а из коробки ботинки. Они не знают износа, сказал он, и это лучшее, что я могу вам подарить как специалисту. Я взял ботинки и, поскольку я не верю в вечность…

— Боже мой, неужели нельзя по-человечески сказать: где он?

— По-человечески? Ага, по-человечески. Ну, так после ботинок он вынул из авоськи пакет и попросил меня отнести его в ваш дом завтра. Обязательно завтра…

— Где пакет?

— Не торопитесь, красавица… Дядя-боцман попрощался со мной за руку и ушел. У него в авоське осталась только бутылка «Боржоми»…

— Куда ушел?

— Пошел вверх по Трехмильному проезду. Прогуляться — так он сказал. Я начал работать и думать: что же такое был у него на лице? Оно мне показалось странным. Тогда я решил прийти и сказать вам то, что вы услышали. По-человечески… — Филипп достает из-за пазухи бумажный пакет: — Тут написано: «Галине Куломзиной, вскрыть 19 августа». А сегодня восемнадцатое. Но я подумал…

— Дайте сюда! — Галина выхватывает у него из руки пакет.

— Почему-то я подумал, — продолжает Филипп, — что лучше сегодня… Принеси мне воды, сынок.

— Мама тебе принесет! — Игорь срывается с места, бежит к каменной лестнице. — Я знаю, где его искать! — доносится его голос уже снизу. — Я найду!

Галина теребит в руках пакет под пристальным взглядом Черемисина.

— Все-таки, — тихо говорит он, — я бы вам посоветовал, Галя, подождать. У Георгия Петровича могла быть серьезная причина назначить вскрытие пакета на завтра.

Она поднимает на Черемисина глаза, полные слез:

— Я боюсь… я чего-то боюсь…

— Вы же слышали: он пошел прогуляться, с бутылкой «Боржоми». Игорь найдет Георгия Петровича. Не тревожьтесь, Галя. Он приведет дядю Георгия домой.

Между тем Филипп напился воды из кружки, принесенной Асей, и пошел было к лестнице, но остановился.

— Доктор, — говорит он, жесткой ладонью тронув щеку, — все хочу попросить вас: дайте мне что-нибудь, чтобы я меньше потел во сне.

Игорь, прыгая по каменным ступеням, сбегает с лестницы и, миновав средневековую башню, поворачивает. Бежит по шероховатым плитам Трехмильного проезда. Он очень торопится. Он сам не знает, что заставляет его так спешить.

До сих пор он жил в окружении вещей и явлений ясных и привычных, как свет летнего дня. Но последние события — приезд незнакомой женщины, непонятное бегство дяди Георгия, приход Филиппа — сбили мальчика с толку. Ему хочется одного: вцепиться в сильную руку дяди Георгия, и тогда все снова станет хорошо.

А дорога становится все круче. Игорь, запыхавшись, переходит с бега на быстрый шаг.