Джон Рэнкин - Операция Яманак

Шеврон одним прыжком настиг ее, отбросил в сторону и закрыл дверь. Бластер неотвратимо целился прямо ей в лоб.

— Я верю, что механическое чудо сможет работать и без какого-нибудь винтика там или здесь, — благоразумно заметил Шеврон, — но, держу пари, что на этот раз вы лишитесь своих мозгов.

Глаза доктора остались безучастными, но она затихла. Шеврон попал в самую точку.

— Что вы хотите?

— Национальная Безопасность. Игра окончена. Расскажите мне об операции «Яманак».

— Выясняйте сами.

— Я выясню. Непременно выясню.

Шеврон поставил ее около стены позади письменного стола и выдвинул верхний ящик. Одной рукой держа бластер, другой он достал шприц-пистолет и открыл затвор. Затем он внимательно оглядел аккуратные полки амбулаторного шкафчика и выбрал банку с уксусной кислотой. Выдвигая поршень, он заполнил резервуар и защелкнул затвор.

— Я собираюсь начать вот от этого воротника и дальше, по кругу.

— Это ничего не даст вам.

— Это все слова. Что касается меня, то я совершенно уверен, то это ничего не даст вам вообще.

Затянувшиеся мгновения жизни сделали ее восприимчивой к физической стороне существования. К тому же она обладала способностью проникать в наиболее сильные, владеющие в данный момент человеком мысли. Это была совершенная правда. Он был готов сделать это. И даже страстно желал этого.

— Вы слишком опоздали для того, чтобы остановить операцию. Возврат льдов свидетельствует о том, что все Северное Полушарие будет опустошено. За этим последует объединение всей планеты под нашим руководством. Это наиболее грандиозный проект в социологической инженерии, который когда-либо был задуман и осуществлен.

— Доставьте меня к Орману.

Ее глаза не были достаточно безжизненными, и ей не удалось скрыть промелькнувшее в них облегчение. Шеврон понял, что она сделает это, и понял, что у нее наверняка имелась возможность предупредить остальных и навести их на его след. Она могла, к примеру, воспользоваться киберногой или еще чем-нибудь. Ее микросхема могла предусматривать различного рода механизмы связи.

— Снимайте китель, — приказал Шеврон, уже зная, что окажется прав.

Одно сильное чувство все еще бродило в этой металлической конструкции. Это была ненависть, ненависть, возведенная в крайнюю степень. Но она подчинилась.

— Теперь блузку.

Ниже шеи это была сморщенная старая карга с ведьмовского шабаша. Пародия на человеческую фигуру, вводящая в заблуждение своим моложавым лицом. Она была здесь — легкая упряжь с плоским пультом и мембраной микрофона, укрепленной у основания горла.

Подавив дрожь отвращения, Шеврон отстегнул ее и бросил на стол. Затем бесстрастно сказал:

— Наденьте только китель. Ночь достаточно теплая. Помните, что я прямо позади вас и первый выстрел — вам.

Путь был открыт. Они покинули выложенные белым кафелем коридоры и вышли на административную территорию: длинные галереи с ворсистыми коврами и скульптурами, подсвеченные картины в тяжелых позолоченных рамах. Это было в равной степени нелепо, как обнаружить гостиную на дне озера. Очевидно, некий руководящий чин в долгой истории Полярного Комплекса задумал все это как проконсульский дорогостоящий каприз. Кроме того, все руководящие должностные офицеры комплекса обеспечивались личной свитой.

На роскошной наружной двери кабинета Ормана светилась надпись: «Главный медик, доктор Франц Орман».

Ее открыла медицинская сестра римского типа в накрахмаленном полном обещаний нагруднике и комичной шапочке над острым личиком. Особой проницательности не требовалось, чтобы догадаться, какие возлагались, на нее особые обязанности. В приемной находился еще один ухоженный цветочек. Видимо, Орман устроил у себя тут клуб кошечек-костоправов.

Доктор Дент, будучи привилегированным посетителем, проговорила:

— Я должна видеть доктора Ормана, Рита. По неотложному Делу.

— Он в рабочем кабинете, доктор. Мне вызвать его или вы пройдете сами?

Шеврон ответил за нее:

— Это конфиденциальное дело. Мы пройдем к нему. Фабиола Дент коротко кивнула в знак согласия.

Рита привела в действие, пульт, на стене, и одна из секций обшивки из мореного дуба бесшумно откатилась в сторону. За ней оказался короткий коридор с приглушенным розовым освещением и заграждение из матового стекла, которое поднялось, словно решетка крепостных ворот, и опустилось за ними, когда они вошли.

Они оказались в начале большой длинной комнаты. Орман находился немного справа, в стороне от сквозняка, в конце десятиметровой дорожки ковра темно-синего цвета. Он сидел за письменным столом в углу, частично отгороженным от остальной части комнаты перегородкой из бледно-желтых реек. Орман оказался грузным человеком с толстой бледной шеей, выпирающей поверх стоячего воротника его белого мундира. Широкое мясистое лицо повернулось и уставилось на них. Пухлая белая рука с пучками густых волос над костяшками легла на его правое бедро.