Теодор Старджон - Больше чем люди

Но это не соблазнение, эта близость завтраков, прогулок, долгих молчаний без прикосновений, без единого слова ухаживания. Любовь, даже подавленная и молчаливая, многого требует, она полна жажды и желания. А Джейни... Джейни только ждала. Если ее интересовало его непонятное прошлое, она сохраняла полную пассивность, ждала, что он может дать. Если ей нужно что-то, что он сделал, чем был, неужели она не стала бы его расспрашивать, подстегивать, допытываться, как это делали Томпсон и Бромфилд (Бромфилд? А это кто такой?). Но она никогда этого не делала, никогда.

Нет, должно быть, что-то другое заставляло ее смотреть на влюбленных с такой сдержанной печалью, с выражением, с каким безрукий слушает скрипку. Рот Джейни, яркий, неподвижный, ждущий. Умные руки Джейни. Тело Джейни, теплое плечо, гладкое предплечье, тело теплое, страстное, жаждущее...

Они повернулись друг к другу. Дыхание их прервалось, повисло между ними, как символ и обещание, живое и слившееся. На краткое мгновение им принадлежал весь звездный космос влюбленных, но потом лицо Джейни исказилось в судороге сосредоточенности, изменилось не под твердым контролем, а в каком-то изящном и сложном приспособлении.

В нем, глубоко внутри, словно возник маленький шар жесткого вакуума. Мужчина вздохнул, и магия, окружавшая их, собралась и исчезла, заполнив вакуум, уничтожив его. Если не считать судорожного изменения лица Джейни, они не шевелились; по-прежнему стояли на солнце рядом друг с другом, ее лицо было обращено к нему, частью освещенное, частью в тени. Но волшебство слияния, единства исчезло. Они снова были двое, а не одно целое, и рядом была Джейни спокойная, Джейни терпеливая, Джейни не обескураженная, неугнетенная. Нонет истинная перемена произошла в нем. Руки его, поднятые для объятия, больше не стремились к ней, губы утратили вкус нерожденных поцелуев. Он отступил на шаг.

- Пойдем?

Быстрая дрожь сожаления пробежала по лицу Джейни и тут же исчезла. Теперь и это, наряду со множеством другого, будет преследовать его: кончики пальцев всегда будут едва касаться гладкой поверхности, но никогда не дотянутся. Он почти понимал ее сожаление, вот оно, рядом - и исчезло, исчезло навсегда, ушло от него далеко.

Они молча направились к дороге и огням, к жалким тысячам свечей, аттракционам, таким неуклюжим в своей претензии на движение. А сзади, в сгущающейся тьме, они оставили настоящее сияние, настоящее движение. Все оставили, не осталось ничего. Вместе со сжатым воздухом, который выстреливает теннисные мячи в деревянные военные корабли; вместе с гонкой игрушечных псов на склоне; со стрелками, которые пробивают воздушные шары, - вместе со всем этим осталось еще что-то, незаметное, погребенное без надгробья.

В одном аттракционе несколько оставшихся от военного оборудования сервомеханизмов имитировали радарное обнаружение цели. Нужно было вручную нацеливать миниатюрную зенитку, малейшие ее движения тут же повторялись большим орудием сзади. По высокому куполу потолка проносились силуэты самолетов. В целом это было искусное соединение механизмов и загадок, способное выкачать немало денег.

Гип попробовал первым. Вначале он заинтересовался, потом увлекся и был совершенно очарован тем, что его легкие движения послушно повторяются в раскачиваниях и поворотах большой пушки в двадцати футах от него. По первому "самолету" он промахнулся, по второму тоже; после этого абсолютно точно рассчитал собственную ошибку орудия и сбивал все цели, как только они показывались. Джейни, как ребенок, захлопала, а служитель наградил их блестящей глиняной статуэткой полицейской собаки и вернул пятую часть платы. Гип гордо принял награду и предложил пострелять Джейни. Она вызывающе подошла к механизму и засмеялась, когда большая пушка покачнулась и вздрогнула. У Гипа раскраснелись щеки, он привычно оценивал точку встречи с каждой целью и сказал краем рта:

- Сорок или еще чуть выше в правом квадранте, капрал, или феи размагнитят твои заряды.

Глаза Джейни чуть сузились, возможно, чтобы лучше прицеливаться. Она ничего не ответила. Сбила первую цель, как только она показалась над горизонтом, и вторую, и третью. Гип хлопнул в ладоши и радостно выкрикнул ее имя. Она как будто на мгновение сосредоточилась, сделала жест человека, который с трудом возвращается к окружающей обстановке. Потом четыре раза подряд промахнулась. Дважды попала, один выстрел прошел выше, еще один ниже, а последний - на полмили в сторону.