Теодор Старджон - Искусники планеты Ксанаду

- Да, все это очень кстати, - повторил он, взял одно белое печенье и поднялся, озираясь по сторонам, осматривая этот нелепый прозрачный дом и все вокруг. Куда деваться?!

Пар, поднимающийся от подноса, защекотал ноздри, и у Брила потекли слюнки. Он отчаянно голоден, но...

Со вздохом он сел, положил печенье на прежнее место. Силился улыбнуться, но улыбка не получилась.

- Неужели тебе совсем ничего не нравится? - озабоченно спросила Нина.

- Не могу я здесь есть! - отвечал Брил, но тут же почувствовал в туземцах что-то такое, чего прежде не было, и прибавил: - Благодарю. Опять посмотрел на их невозмутимые лица. И сказал Нине: - Все это очень хорошо приготовлено, приятно посмотреть.

- Так ешь! - предложила она и улыбнулась.

Эта улыбка подействовала на Брила престранным образом. Ни их ужасающая распущенность, эта манера сидеть и лежать где попало и как попало, позволять мальчишке вмешиваться в разговор, ни бесстыдное признание, что у них есть какой-то свой варварский язык - ничто не могло вывести его из равновесия. А тут, ничуть не изменившись в лице и не уронив столь позорным образом собственного достоинства, он, однако, почувствовал, что краснеет! Он тотчас насупился и обратил эту ребяческую слабость в краску гнева. Ох, с каким наслаждением он наложит руку на самое сердце этой варварской культуры и стиснет его без пощады! Вот тогда будет покончено со всякими лицемерными любезностями! Будут знать, дикари, кого можно унизить, а кого нет!

Но эти трое смотрели так невинно и простодушно... на открытом лице мальчика - ни тени злорадства, на мужественном лице Тэнайна - искренняя забота о госте, на лице Нины... ох, какое у нее лицо! Нет, нельзя выдать смятение. Если они нарочно хотят его смутить, он не доставит им этого удовольствия. А если это неумышленно, пусть не заподозрят, в чем он уязвим.

- Как видно, - произнес он медленно, - мы, жители планеты Кит Карсон, ценим уединение несколько более высоко, чем вы.

Все трое удивленно переглянулись, затем цветущее здоровым румянцем лицо Тэнайна прояснилось: он понял.

- Вы не едите на людях!

Брил не вздрогнул, но дрожь отвращения была в его голосе, когда он ответил коротко:

- Нет.

- О, - промолвила Нина. - Мне так жаль!

Брил счел за благо не уточнять - о чем именно она жалеет. Он сказал только:

- Неважно. Обычаи бывают разные. Я поем, когда останусь один.

- Теперь мы понимаем, - сказал Тэнайн. - Будь спокоен. Ешь.

Но они все так же сидели и смотрели на него!

- Как жаль, что ты не говоришь на другом нашем языке, - сказала Нина. Тогда было бы так просто объяснить! - Она подалась к Брилу, протянула руки, словно хотела прямо из воздуха извлечь желанное понимание и одарить им гостя. - Пожалуйста, Брил, постарайся понять. В одном ты очень ошибаешься: мы чтим уединение едва ли не превыше всего.

- Очевидно, мы вкладываем в это слово разный смысл, - ответил он.

- Но ведь это значит - когда человек остается наедине с собой, не так ли? Когда ты что-то делаешь, думаешь, работаешь или просто ты один и никто тебе при этом не мешает?

- Никто за тобой не следит.

- Ну? - радостно воскликнул Уонайн и выразительно развел руками, словно говоря: "Что и требовалось доказать!" - Так что же ты? Ешь! Мы не смотрим!

Ничего нельзя понять...

- Мой сын прав, - с усмешкой сказал Тэнайн, - только по обыкновению уж слишком режет напрямик. Он хочет сказать: мы не можем на тебя смотреть, Брил. Если ты хочешь уединения, мы просто _не можем тебя видеть_.

Вдруг озлившись и махнув на все рукой. Брил потянулся к подносу. Рывком схватил бокал, в котором, по словам Нины, была вода, достал из кармашка на поясе какую-то облатку, сунул в рот, проглотил и запил водой. Грохнул бокалом о поднос и, уже не сдерживаясь, крикнул:

- Больше вы ничего не увидите!

С непередаваемым выражением лица Нина легко поднялась на ноги, изогнулась, словно танцовщица, и чуть дотронулась до подноса. Он взмыл в воздух, и она повела его по двору прочь.

- Хорошо, - сказал Уонайн, будто в ответ на чьи-то неслышные слова, и неторопливо пошел следом за матерью.

Что же это было в ее лице?

Что-то такое, с чем она не могла совладать: оно поднялось из глубины к этой невозмутимой поверхности, готовое явственно обозначиться, вырваться наружу... Гнев? Если бы так! - подумал Брил. Обида? Он бы и это понял. Но... смех? Только бы не смех! - взмолилось что-то в его душе.

- Брил, - позвал Тэнайн.

Опять он до того забылся, заглядевшись на эту женщину, что голос Тэнайна заставил его вздрогнуть.