Борис Романовский - Преступление в Медовом раю

В отсеке, как обычно, было пусто: лишний раз сюда никто не заглядывал. С отсеком даже не было связи — кроме аварийной и специальной…

Посреди помещения высился биотрансформатор — одно из интереснейших открытий века, необычайно важное и для космонавтов. Вначале медицинский прибор для заживления ран, потом трансплантатор, на основе генетического кода клетки восстанавливающий целые органы, он вырос в биологический превращатель одних тканей — а затем и существ — в другие. С ним исполнились сказочные мечты древних народов: калиф мог превратиться в аиста, принц — в дракона. Правда, коллоидный консерват, именуемый человеческим организмом, довольно болезненно переносил трансформацию…

У офицера все тело заныло при воспоминании о трансформациях.

Усовершенствования самого последнего времени позволили биологам трансформироваться в животных, сохраняя человеческий разум при инстинктах, воспринятых от зверя. Человек автоматически получал «язык» животного и его «способности», такие, как слух, обоняние, осязание и так далее. У людей было много вопросов к природе…

На следующий день молодой офицер нашел Кэндзибуро Смита опять в рубке у экрана.

— Кэп, — сказал Эррера, — мы с вами хотели просмотреть списки команды для определения отряда разведки.

— Хорошо, — ответил капитан, морщась от фамильярности офицера и непрофессиональных терминов. — Давайте просмотрим списки личного состава.

Они прошли в медицинский отсек и сели у диагноста. Офицер нажал пальцем на клавишу. Когда машина прогрелась, на коричневатом экране зажглась надпись:

«Кэндзибуро Смит, капитан».

— Можно пропустить.

Офицер кивнул, корабль остается на орбите, капитан — на корабле. Нажал кнопку. Экран написал:

— «Эррера Мартин, физруководитель».

Потом пошел текст мелкими буквами:

Кровь — норма.

Почки, печень, сердце, легкие — норма.

Гормональная регуляции — норма.

Костно-мышечный аппарат — незначительно ослаблен.

Нервные реакции — несколько повышены.

Мышечная реакция — норма.

Общий тонус — норма.

— Отклонения незначительны, — сказал капитан.

Отклонения в нервных реакциях были у всех. У всех… кроме Жаннет Пуйярд.

— Я всегда считал ее самым лучшим приобретением для команды, — буркнул капитан. — Антуана Пуйярда взяли ради нее.

Для офицера это было неожиданностью…

— Итак, капитан, состав отряда определился: Эррера Мартин, супруги Пуйярд, Ютта Торгейссон, Рэд Селинджер и Мзия Коберидзе.

— Да, — согласился капитан. — А около континентальной ракеты останутся старший биолог Алексей Сударушкин и пилот Том Гаррисон. Тем более, что Гаррисон стажировался оператором биотрансформатора…

Планета была родной сестрой Земли. Совпадения превзошли самые смелые ожидания. Атмосфера была кислородно-азотно-гелиевая, воды было достаточно. Подумать только! Атмосфера, пригодная для жизни земных существ, и, возможно, пригодная вода. Температура в пределах плюс сорок — минус тридцать. Орбита — слабо эллиптическая, близкая к круговой. Размеры и масса планеты составляли шестьдесят процентов от земных… Когда были получены эти данные, команда бросилась проверять взятые с собой семена земных растений: все чувствовали себя колонистами.

Кэндзибуро Смит предложил конкурс на лучшее название планеты. С этого момента члены экипажа просто перестали замечать приборы и схемы на своих постах: они перебирали варианты названий, а по вечерам спорили до хрипоты во всех углах корабля. Капитан вынужден был отменить конкурс.

— Думаю, что лучшее название появится при более близком знакомстве с планетой, — сказал он. — У нас будет возможность понаблюдать за нею: каждый десантник понесет на груди миниатюрную телекамеру.

Два дня космический корабль летел по круговой орбите, уточняя данные. За это время свободные от вахт члены команды успели рассмотреть на планете динозавров, летающих коров, гигантских каракатиц… Но что точно видели все и что подтверждалось данными приборов — на планете были и леса, и реки, и моря. На ней был ветер и, наверное, была трава. Хотелось, чтобы была трава и цветы среди травы…

Континентальная ракета опустилась на большую поляну, утвердилась на своих четырех ногах. Затихли приборы, корректировавшие спуск и посадку. В иллюминаторах было черно от дыма, а в дыму с одной стороны горели сучья и небольшие стволы. Когда дым рассеялся, через наименее закопченный иллюминатор стали видны цветные пятна — синие, оранжевые, зеленые. Больше ничего рассмотреть было нельзя. Пока стерилизовали в камере «магнитного ползуна», которому предстояло очистить стекла, начало темнеть.