Теодор Старджон - Умри, маэстро !

Должно быть, я на секунду отключился. Открыл глаза и увидел, что лежу на полу. На левой руке было два локтя. Я пока этого не чувствовал. Криспин стоял надо мной - нога слева, нога справа. Остальных он отпихивал; все рычали, как псы. Казалось, в Криспине миля росту. Он спросил:

- Почему ты так поступил со Скидом? - Голос у него был спокойный, глаза нет. Я простонал:

- Что-то с рукой... Криспин дал мне пинка.

- Дон! Позволь мне... - Началась толкотня, и сквозь толпу пробилась Фоун. Упала на колени рядом со мной и неожиданно сказала:

- Привет, Флук.

Я снова заплакал. Тогда она сказала:

- Бедняжка. Он сошел с ума.

- Бедняжка?! - заорал Сторми. - Да он...

- Флук, зачем ты это сделал? - спросила Фоун.

- Он никак не умирал, - сказал я.

- Кто не умирал? Скид?

Они меня совсем достали. Тупицы.

- Латч, - объяснил я. - Латч не хотел оставаться мертвецом.

- Что тебе известно о Латче? - прохрипел Криспин.

- Обожди! - огрызнулась Фоун. - Что дальше, Флук?

Я спокойно объяснил:

- Латч жил в гитаре Скида. Я должен был его выгнать.

Криспин выругался - никогда раньше не слышал, чтобы он ругался. Рука начала болеть. Фоун медленно поднялась с колен.

- Дон... - Криспин в ответ фыркнул. Фоун гнула свое:

- Дон, пойми, Латч всегда беспокоился о Флуке. Он хотел, чтобы Флук понял, что он нам нужен. В нем есть что-то, чего нет ни у кого, только Флук не хотел в это верить. Он думал, Латч его жалеет. И мы все жалеем.

Гитара все играла. Поднялась в крещендо. Я дернулся и завыл:

- Скид!..

- Мофф, выключи эту штуку, - приказал Криспин. Через секунду гитара смолкла, и он посмотрел на меня. - Я знал: кто-то попадет в ловушку, но и думать не мог, что ты. Это запись, она воспроизводится через усилитель гитары. Когда я ее налаживал, сделал сотни записей... Я давно забеспокоился из-за наших непрятностей: то группа медных пропадет перед концертом, то музыкант, то целая компания. Чем больше думал об этом, тем картина становилась яснее: кто-то все подстраивает. И после несчастья со Скидом я подумал, что этот человек выдаст себя - хоть на секунду, - когда заиграет гитара. Но такого не ждал, нет!

- Отстань от него, - устало попросила Фоун. - Он же тебя не понимает.

Она плакала. Криспин повернулся к ней.

- А что прикажешь с ним делать? Поцеловать и простить?

- Я убить его хочу! - завизжала Фоун. Выставила пальцы с полированными ногтями - скрюченные, как когти. - Убить! Своими руками! Ты что, не понимаешь?

Криспина это ошеломило. Он отступил.

- Впрочем, все неважно, - тихо проговорила Фоун. - Мы и теперь не можем не спросить себя: чего бы хотел Латч?

Наступила мертвая тишина. Фоун спросила:

- Вы знаете, что Флука в военное время освободили от армии?

Никто не ответил.

- Крайняя уродливость лица. Такое было основание для отсрочки. Наведите справки, если не верите. - Она медленно покачала головой и посмотрела на меня. - Латч так старался щадить его чувства.., и мы все старались. Латч хотел, чтобы Флуку поправили лицо, но не знал, как подступиться - насчет этого Флук был патологически чувствителен. Понимаете, Латч слишком долго медлил, и я медлила, и вот что вышло. Говорю вам, теперь надо это сделать и спасти то, что осталось от.., этого существа.

- Заплати добром за зло, а? Так можно далеко зайти... - сказал Сторми.

Остальные заворчали. Фоун подняла руки и снова спросила:

- Так чего бы хотел Латч?

- Я убил Латча, - сказал я.

- Заткнись, мразь, - сказал Криспин. - Договорились, Фоун. Но послушай. После того, как он выйдет из больницы, - мне плевать, пусть выглядит, как Хиди Ламар <����Хиди Ламар (настоящее имя Хэм Кислер, 1913) - американская киноактриса.> - чтобы он мне не попадался, иначе я его скручу и разделаю тупой пилкой для ногтей.

Тут я наконец-то вырубился.

Потом было время, когда я лежал, уставясь в белый потолок с закругленными краями, уходящий во все стороны, и было время, когда я смотрел сквозь дырочки в бинтах. Ни разу не проронил ни слова, и мне тоже мало что говорили. Кругом были чужие люди, они знали свое дело, и мне это было в самый раз.

Нынче утром они сняли бинты и дали мне зеркало. Я ничего не сказал. Они ушли. Я посмотрел на себя.

Не бог весть что. Но клянусь Богом - могу назвать вам сотни людей, более уродливых, чем я. Перемена, в которую не всякий поверит.

Так что, убил ли я Латча Кроуфорда?

Кто был этот мудрец-хитрец, фокусник-покусник, остряк за так, книжник-подвижник, что сказал: "Зло, которое творят люди, живет и после них..."? Болван не знал Латча Кроуфорда. Он творит добро.