Михаил Башкиров - По всем правилам осадного искусства

- А детство?

- Детство было у каждого - а мое детство вряд ли чем отличается от детства любого другого; все мы шагаем по одним ступенькам, и все это на сто рядов давно обмусолено и обкатано.

- А учеба в университете?

- Конечно, весьма неловко вспоминать о пропущенных лекциях, дурацких практиках, косноязычных преподавателях... Можно еще припомнить, как забывал платить комсомольские и профсоюзные взносы, как на субботнике грелся на солнышке, как смылся из колхоза и потом достал липовую справку...

- Стоило из-за этого страдать всю ночь! Взял бы да написал о своей бабке... Ты же мне все уши прожужжал. Какая она была хорошая, какая добрая...

- О бабке Анне я сразу подумал, и когда понял, что, в сущности, ничего о ней не знаю, опешил... Вспомнил, что муж ее бросил еще до войны, что двое детей из трех умерли, даже не знаю, от чего... Вспомнил обрывки рассказов о ее работе на швейной фабрике и в театре... И все... Осталось от нее одно это кресло, которое скоро тоже выкинут... Оказывается, я и корней-то своих не знаю... Как-то стал мать расспрашивать, а она достала старую, всю изломанную фотографию, ничего не разберешь, - говорит, это прабабушка с прадедушкой - Петр и Анастасия, а отчества ихние уже не помнит... Не умел я бабку слушать, все некогда было - помню, то в футбол гоняли, то мультики смотрели, а потом, уже когда студентом стал, - просила: запиши, мол, для своих будущих детей факты прошлой жизни - смеялся, отмахивался, думал, успею...

- Ладно, побегу, мне еще пять листов чертить.

- Сейчас завалюсь спать на целый день... Представляешь, до сих пор даже влюбиться не мог по-настоящему... А то было бы про что писать, наверняка...

- Хочешь, я схожу на биофак, разыщу твою Марину и выясню отношения? Объясню твои чувства? Ты же никогда сам на это не решишься...

- Заткнись и сделай милость, исчезни! Рожа твоя мне за последние дни очень уж опротивела. Генератор идей! Мефистофель недорезанный!

- Я же хотел как лучше...

- Бывает.

- Ну, отсыпайся.

- Постараюь...

Через три дня, вернувшись из библиотеки, студент в один присест написал почти без помарок грустную новеллу, вернее, акварельный этюд, и после уже, перечитывая, удивлялся, почему вдруг именно сегодня вспомнил давнишнюю осень, старого пса без имени на покосившемся крыльце и мотоцикл у забора с разбитой фарой. Остальное придумалось как-то само собой - и письмо, что привез на этом мотоцикле почтальон в дождевике и фуражке с оторванной кокардой, и человек, проживающий временно в доме и ушедший в сырые сопки по палой листве, так и не дождавшись письма.

Студент переписал все начисто, сколол листки скрепкой, положил в дипломат.

На улицах уже зажгли фонари. Когда он пересаживался из троллейбуса в трамвай, повалил снег.

Вот и хорошо... Пусть все будет, как в тот вечер... Только на этот раз в дипломате - пять убористых страниц... Кажется, получилось хорошо... Даже при отсутствии сюжета, при традиционности характера... Есть какое-то грустное, особое настроение... А может, действительно, это начало чего-то настоящего, серьезного... И все началось с глупого, нелепого визита... Марина... Думал беспрестанно лишь о ней, хотел написать про нее, вспоминал, мечтал, клял - и вдруг: человек, уходящий в тайгу с ружьем на плече, уходящий, чтобы не вернуться, и старый пес долго смотрит ему вслед с крыльца, и запоздавший мотоцикл...

Когда подходил к дому и поднимался по лестнице, твердо знал, что теперь никакая сила не остановит. Прежде чем нажать кнопку звонка, отдышался, снял шапку, спрятал перчатки в карманы.

Только бы прочитал...

Дверь открыла Марина - все та же книга в руках - молча отступила. Он шагнул за порог.

- Мог бы и предупредить по телефону, - Марина поправила очки.

- Я, как это ни странно, снова к твоему отцу.

- К сожалению, папа уничтожает все черновики и варианты... Улыбайся - не улыбайся, а я имела удовольствие поговорить с твоим другом, по крайней мере он так отрекомендовался, кажется, Андрей или Алексей, - так вот, этот твой друг отыскал меня и объяснил твое поведение... При этом брал всю вину на себя...

- Значит, не судьба, - студент напялил шапку, повернулся к дверям.

- Да ты не огорчайся, папа все равно в Москве.

- Какая разница? - студент вышел на площадку.

- Ты на меня сердишься? - Марина вышла на площадку следом. - За день рождения?

- Ни на кого я не сержусь, - студент поставил дипломат, повернулся к Марине. - Я бы никогда тебе этого не сказал, да видно, не встречаться нам больше...

- Как торжественно.