Михаил Башкиров - По всем правилам осадного искусства

Студент взял обе книги, вышел в библиографический отдел, вытащил нужный ящик из картотеки, поставил его, как обычно, на подоконник.

Почему сразу не додумался до этого?.. Теперь заказы выполнят дня через два... А хорошо, если бы в первых его вещах чувствовалась неуверенность... Робкое использование глаголов, назойливость прилагательных, сравнения и метафоры к месту и не к месту... Но вот постепенно автор избавляется от засоренности, переходит на новый уровень, к динамичному повествованию, в котором любая деталь находится в постоянном движении, как электрон... В последнем романе ему в этом плане кое-что удалось... Хотя бы эпизод в пивной... Пока отец сосет с коллегой пиво, сын уплетает конфеты, разглядывая старые полуботинки отца и грязные кеды другого и складывая фантики на стол... А когда наконец они уходят, по клейкой горке бледных фантиков можно догадаться, как много прошло времени, и понять, что отцу совсем не хочется возвращаться домой, и его коллеге тоже...

Кто-то вошел. Из-за шкафов картотеки не видна дверь, но зато сразя потянуло сквозняком от окна. Заполненный листок сорвался на пол. Студент нагнулся.

Вдруг это Марина?.. Ведь ходит она когда-нибудь в библиотеку... Было бы забавно столкнуться именно здесь нос к носу... А если встретить ее сегодня у биофака, и опять пройти всю набережную, и, как бы случайно, повернуть к музею и очутиться в том дворе и в том подъезде?

Студент, оставив роман и сборник рассказов на окне, понес заказы к библиотекарше. Та сидела за высоким барьером и читала книгу. Рядом с книгой стоял термос.

А ведь хочется, чтобы вчерашнее повторилось... Но каой в этом смысл?..

Библиотекарша лениво просмотрела заказы.

- Вы наверняка первый, кто затребовал эти бессмертные шедевры... Придется подождать дня три, не меньше.

- Как можно отзываться о произведении, даже не заглянув в него?..

- Прекрасных книг за прошедшие века уже понаписали столько, что хватит с лихвой не на одно поколение... К тому же у нынешних писателей кишка тонка... Общая их беда, что слишком долго находятся под гипнозом Толстого и Достоевского, - правда, пытаются что-то перенять у Запада, позабыв при этом, что Запад тоже учился у наших исполинов... Замкнутый круг...

- Но ведь они как могут стараются запечатлеть нашу с вами жизнь то, как мы ездим в переполненных троллейбусах, просиживаем все вечера перед телевизором, слушаем стереопластинки, мешая нервным соседям...

- Пусть стараются, разве я против - только эти книги через десяток лет вообще никто читать не будет, кроме дотошных специалистов, - а придет гений и возродит своим воображением конец двадцатого века, и так убедительно это сделает, что будут верить только его словам...

- А вдруг гений уже написал свою главную книгу, и она лишь временно затерялась в общем потоке, чтобы потом вынырнуть и поразить людей и остаться в грядущем?

- Такую книгу сразу бы заметили - не одни же дураки вокруг... Вот у нас в отделе женщина работает, так у нее, по общему мнению, лучший вкус в городе! Ей достаточно пролистать любую книгу, и она сразу же определит ее судьбу... Кстати, о вашем авторе она сказала, что его забудут сразу же после кончины... Он у нас выступал недавно, плел всякую чепуху и думал, что после его пламенных речей все кинутся расхватывать его опусы...

Библиотекарша зевнула, прикрыв рот ладонью, сняла крышку с термоса.

Студент отвернулся. За его спиной вкрадчиво булькал кофе.

В читальном зале парни уже не играли в морской бой. Один дремал, положив голову на раскрытую тетрадь, другой что-то писал, то и дело заглядывая в фолиант.

Студент взял с полки крайний том Брокгауза и Эфрона.

Как сказала эта крыса - забудут сразу? Определенно могут забыть, и не таких забывали... Даже самая бешеная слава при жизни не гарантирует бессмертия... Вот бы расшифровать автора "Слова"... По крайней мере, есть шанс навечно остаться хотя бы в учебниках...

Студент пришел к биофаку на десять минут раньше обычного. Марина стояла возле чугунной решетки крыльца, нетерпеливо похлопывая замшевыми перчатками о шубу. Она не сказала ему ни слова, только привычно взяла под руку. Губы ее, котоыре были вчера бледными, узкими, сегодня отливали жирной помадой, ресницы за очками отяжелели от махровой туши, а веки пугали неестественной синевой.

Студент думал, что они и на этот раз повернут к набережной, но Марина повела его в гостиницу и там, между дверями и стойкой администратора, усадила его в кресло с лопнувшей спинкой перед низким столиком с буклетами "Аэрофлота", сбросила ему на руки шубу, сверху пристроила шапку, вязаный шарф с перчатками и ушла в парикмахерскую.