Александр Сапаров - личный лекарь Грозного

Он достал толстый журнал, такие мой ключник делал сам, и раздавал со строгим наказом не драть из них листов. И сообщал, что виновные в таком деле будут разысканы и соответственно наказаны. По этому поводу у меня всегда всплывали воспоминания об одной истории, где рассказывалось, что во время необходимого действия нельзя думать о белой обезьяне. Так и тут, люди, которые и не думали драть листы бумаги из журнала, тут же начинали задумываться о такой возможности.

Я посмотрел его записи, каллиграфический почерк ювелира отлично читался, действительно он ухитрился в нескольких словах описывать всю суть проводимых исследований, и в которых раз подумал, что мне очень повезло с мастерами, итальянец и Кузьма были моими основными помощниками в становлении производства. Но Дельторов теперь сидел безвылазно в вотчине, и мы сносились с ним только через Лужина, который пока с трудом одолевал азы грамотности и только-только научился ставить свою подпись. А вот Кузьма, практически каждый день мог беседовать со мной и не пропускал ни единой возможности узнать, что-то новое.

-Никак не пойму, Сергий Аникитович, как же этот парат будет работать?

-Не парат, Кузьма, аппарат эта штука называется, пора уж запомнить.

Я взял у него со стола свинцовый карандаш и несколькими штрихами набросал кость и аппарат установленный на ней.

-Ну и что?- последовал вопрос,- я уже давно понял, что дрелью ты ногу просверлишь и спицы вставишь, а как же нога будет расти?

- кости голени я распилю, а аппаратом этим буду верхние и нижние спицы в стороны разводить, каждый день по миллиметру.

-Ну дак между отломками дырка шире будет и все,- недоумевал мой мастер.

-А вот и нет,- сообщил я,- кости будут расти друг другу навстречу и удлиняться.

Кузьма долго чесал затылок,- однако, как ты Сергий Аникитович разъяснил, так вроде и простое дело оказалось.

-Ох, Кузьма - это только по моему рассказу так легко кажется, на деле очень много тут всяческих каверз подстерегает. Тебе этого особливо и знать не надо, твоя забота детали все тщательно сделать, чтобы, не дай бог, поломок не было, когда аппарат на ноге будет.

Как всегда у нас в последнее время бывало, разговор вновь перешел на линзы, подзорные трубы и микроскопы. К сожалению, помочь своему мастеру я почти ничем не мог. Он сам искал рецепты полирующих паст, для стекла, сам уже высчитывал фокусные расстояния линз, и делал призмы, про которые два года назад еще не подозревал. Но его познания в математике были ограничены моими, также весьма бедными, если сравнивать их со знаниями выдающихся европейских ученых. Поэтому я надеялся, что Браге, все же выполнит свое обещание и Иоганн Кеплер появится в Москве.

Пока же Браге сам почти подружился с Кузьмой, эти два человека были настолько увлечены своими открытиями, что в своих беседах забывали об огромных сословных различиях. Я очевидцем таких бесед почти не бывал, но Кошкаров рассказывал, что оба естествоиспытателя, несмотря на полное незнание языка, вполне могли объясниться друг с другом.

Я уже махнул рукой на пребывание Браге в мастерских, тем более что его толковые замечания всегда приходились к месту. А у меня было немало надежд, что его советы помогут улучшить еще и качество нашей бумаги.

Но сейчас Кузьма начал расспрашивать меня, почему солнечный свет собранный в фокус линзы жжется и с ее помощью можно даже поджечь трут. Это свойство линз было открыто кем-то из работников совсем недавно и все деревянные поверхности в мастерской, куда падали солнечные лучи в течении дня, были покрыты выжженными "росписями".

Торопиться мне сегодня было некуда, я уселся поудобней, чтобы не так болел бок и начал выкладывать любознательному мастеру сведения о солнечном свете. Но вскоре понял, что, похоже, перестарался, мой рукастый и головастый мастер, через несколько минут смотрел на меня, как баран на новые ворота.

-Ну, вот опять глупость сотворил,- подумал я,- чего полез в дебри! Тем более, что сам то не больно толкую о чем говорю, еще бы о фотонах начал рассказывать. Если бы с Браге об этом толковать, а Кузьма пока по части отвлеченных понятий не очень, ему конкретные задачи надо ставить. Нарисовал ему солнечный луч, как стрелу, вот он эту стрелу в линзах и призмах поворачивает, все ясно и конкретно, а тут начал ультрафиолет, инфракрасное излучение, проще надо быть доктор.

Но тут Кузма меня удивил, он опустился на колени и стукнулся лбом в пол и сказал:

-Бью тебе челом Сергий Аникитович, не вели казнить за дерзость мою, слыхал я, что хочешь устроить ты школу новую - ниверситет, говорила тут охрана меж собой намедни, что там, на механикусов будут учить. Вот ты сейчас говорил мне слова неведомые, а я смысла в них не понимал. Когда попал я к тебе в работники, даже не думал, что столько нового узнаю, но вот что странно, чем больше я сейчас учу, тем больше понимаю невежество свое, Сергий Аникитович, сделай милость, возьми меня в ниверситет этот. Отработаю я всю учебу, клятву в том даю.