Брайан Стеблфорд - Центр не удержать (Битва за Центр - 3)

Новое привидение выглядело абсолютно другим, да и напугало меня не на шутку.

Я спал и видел кошмарный сон - один из тех, что мучили меня с момента моего вынужденного контакта с обитателями компьютерного пространства Асгарда. Я помню лишь мимолетные детали - сокол, беспомощно и отчаянно бьющийся в ловушке; сфинкс, бесшумно крадущийся по пескам пустыни, бредущий за путеводной звездой; темные боги и устрашающие титаны, собирающиеся на чудовищную, великую битву... Все эти видения мое дремлющее сознание воспринимало как пророческие, предвещавшие скорый приход хаоса, разрушения и запустения, судьбу обеих вселенных - той, в которой я существовал, и той, которая существовала во мне.

Память о десятках подобных снов преследовала меня и тогда, когда я проснулся. Я помню, что был абсолютно уверен в том, что бодрствую. Вот почему я так удивился и испугался, когда, открыв глаза, я обнаружил нечто ужасное, призрачное, парившее над моей кроватью.

Комната, где я жил, была без окон, но ее внутреннее освещение никогда не отключалось полностью. Искусственное свечение потолка просто меркло, превращая его в звездное небо на то время, пока я спал. Из-за этого слабого свечения было нелегко различить нечто, что светилось всего лишь чуточку ярче. Я видел его не из-за формы (кстати, не очень сфокусированной), а из-за того, что оно слегка колыхалось, словно дымка тумана.

Я сразу же понял, что оно пытается принять форму лица. Это не метафора, когда я говорю "пытается": некие намерения были очевидны. Лицо, казалось, парило на расстоянии двух метров от меня, прямо над моей головой, пока я лежал и всматривался в него. Сначала я решил, что это иллюзия. Это не было нечто, парившее в воздухе, это была его проекция.

Мимоходом я потешил себя мыслью, что это работа Девятки. Но она уже прилично справлялась с образами и не опустилась бы до столь топорного варианта. Ее изображения-фантомы всегда были заключены в стену. Это же было другим. Из чего я быстренько заключил, что оно - продукт моего воображения.

Мне померещилось. Галлюцинация.

Я сделал то, что сделал бы любой на моем месте, - поморгал, потряс головой, но ни одна из этих жалких потуг не увенчалась успехом. Разве что галлюцинация начала дрожать и переливы цвета стали чуть ярче. Испробовав весь арсенал традиционных мер, я подошел к делу по-новому. Я постарался увидеть галлюцинацию как можно отчетливее, даже глаза скосил, чтобы сфокусировать изображение.

В конце концов я понял, что это женское лицо. Только верхняя часть была какая-то не такая. Все дело в волосах. Сначала они показались мне золотистой копной, гордостью Сюзармы Лир, но тут я заметил, что пряди слишком толсты. Они напоминали щупальца морского анемона. Потом я посмотрел ей в глаза - вместо них были темные впадины.

Меня охватил ужас.

Темнота пустых глазниц была удивительной. В тот ужасный и загадочный миг, когда я увидел Нечто, скрывающееся в пучине компьютерного пространства Асгарда, Иные явились передо мной словно четыре глаза; они горели, как раскаленная топка. И с того момента меня преследовало странное чувство, что за мной следят, что эти необычайные глаза видят меня насквозь.

Но почему же, удивился я, у этого нового видения - напоминания о том событии - черные провалы вместо глаз? Они были прямой противоположностью тем, первым, которые я называл огненными глазами. А это были глаза пустоты, внушающей почтительный ужас. Они обещали тому, на кого были устремлены, судьбу, столь чудовищную и мрачную, что нельзя было глядеть в них без содрогания.

У меня не осталось сомнения, что это было грозное привидение. И его проекция выдавала присутствие в моем мозгу - в моей святыне - чего-то враждебного, угрожающего и опасного. Что-то гнездилось во мне и желало мне зла, и вот теперь оно силилось освободиться от меня, взглянуть на меня - не для того, чтобы просто посмотреть, увидеть, как я выгляжу, но для того, чтобы, устремив свой взгляд, потрясти жертву.

Во мне крепло убеждение, что чудовищный посланник зовет меня - только то был не крик о помощи, который я слышал во время моего первого контакта с богами и демонами Асгарда, но приказ. Медуза не могла быть просителем, слишком уж суров был ее лик.

Я назвал ее Медузой - для нее я и не мог бы придумать другого имени. К тому же взгляд Горгоны - это чувствовалось - вызывал меня на поединок разумов, в ходе которого я мог впасть в оцепенение.

Я обливался потом, пытаясь противостоять этим глазам, я стискивал зубы, изображая решимость, способную противостоять их воздействию. Я не хотел, чтобы мной владели, я отказывался мириться с чьим-то присутствием в закоулках моего сознания.