Дмитрий Колесов: Как молоды мы были...

— У меня нет слов для восхищения, Михаил Игнатьевич, — искренне сказал я.

— Подожди, я еще не все сказал, Дмитрия берет в ученики заслуженный художник СССР. Резчик по дереву и камню, художник — гравёр. Недавно мы с ним сходили в «Причал», где он увидел работу Димы, которую тот сделал по заказу Сурена Оганесовича. И художник попросил меня, познакомить его с отцом молодого таланта.

Еще бы, мы все принимали участие в изготовлении шахматного столика из моренного дуба, со встроенной шахматной доской инкрустированной однотонными темными и светлыми квадратами полированного агата, в обрамлении серебра. Шахматные фигуры были изготовлены из реликтовых пород можжевельника, причем мотив был морской: Нептун, русалка-царица, северные ладьи, морские коньки, морские офицеры в черном и белом кителях, в таких же цветах матросы-пешки. Димон их делал и переделывал неоднократно, снимая с помощью боров и бормашины буквально по опилочке, с каждой заготовки. По мне, так адская работа, но он ею не тяготился. Сколько раз я просил его бросить эту маяту и отлить фигурки из мельхиора, но всё зря. И в результате получилась вещь. И я догадываюсь кому ее подарит Шеф, вернее не он, а начальник Ялтинского порта.

А теперь поговорим о Николае Медведеве, с кличками Колян, Псих и… Голован. — Продолжал тем временем Маркиз. — Главаре la banda малолетних преступников, если называть вещи своими именами. Ты с ребятами, Коля, прошел по самому краю, усвой это накрепко и поэтому должен покинуть Ялту. Что кстати ты и планировал. Но знай, Одесса это еще тот омут. Остерегайся. А вот бокс для тебя просто отдых и как это ни странно, отдушина. Ты можешь в боксе очень многое, но это не твой вызов. И все же я надеюсь, что ты станешь чемпионом Союза, что будет очень важно для нашей секции, спортинтерната и меня лично. Я буду следить за твоими успехами.

А вот это, уже было моим заданием и игнорировать его я не мог.

— Я всегда…

— Не нужно уверений, Николай. Я много чего знаю и все помню. Иногда вовремя оказанная сто рублевая помощь, дороже миллиона завтра. Умный поймет, так сказать. Давай мы просто покажем, этим снобам москвичам, наш крымский бокс.

Я чувствовал себя, как препарируемый под микроскопом, ну и Маркиз… Кто же ты есть или вернее, кем же ты был? Мне все чаще приходила в голову мысль, а существуют ли на свете, так называемые, простые люди? И я уже не знаю легкого ответа на этот вопрос. Дедуля бы сказал, что я взрослею.

А бокс в Москве, мы показали и очень приличный: две бронзы, серебро, четыре золота. Это был шок для федерации бокса и бенефис Тренера Мануэля Игнасио Агирре. Я слышал, после награждения Костяна за победу в тяже, как заместитель председателя любительской федерации бокса СССР — председатель оргкомитета наших соревнований говорил ему:

— Извини Михаил Игнатьевич, я был против организации интерната в Севастополе. Но теперь вижу, что ошибался.

— Да ладно Сева, ты высказывал свою точку зрения открыто и старался быть объективным, но ведь есть и другие… функционеры.

— Ну теперь они заглохнут или придется им поприжать хвосты. А тебя поздравляю от души, твои ребята были очень убедительны. Надеюсь они показали приверженцам игрового стиля в боксе всё их заблуждение. Играют в шахматы, в боксе бьются.

— Не воюй с ветряными мельницами, Сева. Это Линия с большой буквы… Береги нервы для полезных дел, ведь сожрут прихлебатели.

— Я все понимаю Михаил Игнатьевич, так как уже далеко не тот задорный молодой парнишка которого ты учил азам бокса. Но вот ты, своим Медведевым, наглядно всем показал, что классный боксер должен быть разнообразным и владеть всем тактическим и техническим арсеналом бокса. Мировым. Да что говорить, ты это лучше меня знаешь.

Вот такой интересный разговор я подслушал и еще раз убедился, в сложности и изменчивости жизни.

Костян стал лучшим боксером турнира. Санек победил в финале за явным преимуществом. Ну, а я просто решал на ринге задачи… которые мне разрабатывал на каждый предстоящий поединок Маркиз. Очень сильный парень достался нам в финале, проигрывая мне по очкам, он начал рубиться уже в середине второго раунд. В перерыве, Маркиз меня озадачил:

— Николай, а ведь придется пойти на обмен ударами. Соперник очень активен и к тому же вынослив. Судьи могут и заколебаться… в его пользу. Этот парень, уже давно на виду у тренеров сборной.

— Ничего, я тоже так могу, — прогундосил я через уже одетые капы.

И принял предложение моего противника, так сказать. Мы с ним уперлись рогами в центре ринга, осыпая друг друга тяжелыми ударами. Судья нас разводил, а мы опять сходились на средней и близкой дистанции и никто из нас не хотел уступать центр ринга сопернику. Так было до самой последней секунды третьего раунда. В конце боя, зрители в зале просто бесновались и выли от восторга, а мы еле доползли до своих углов. Преимущества, полученного в первом раунде, мне хватило для единогласного решения судей.