Аллен Стил - Итерации Иерихона

- Я вот чего не понял. Для хранения стольких данных понадобится чертова уйма памяти, где ее взять? И потом, ведь такая штука будет убиваться антивирусными программами.

- Да нет, - замотала головой Хинкли, - это ведь не вирус, это сложнее. Это вроде... - Она глянула на потолок, будто рассчитывая найти слова там. - "Руби" - усовершенствованный сотовый автомат. Каждый встреченный ею компьютер, будь он большой или малый, включается в больший организм, и каждая программа такого компьютера тоже попадает под контроль "Руби". Потом она, "Руби", делится и ищет следующий компьютер, с которым может наладить связь. А тем временем последний компьютер становится узлом, или клеткой некоторой большей системы...

- И она продолжает расти.

- Верно. Все время чуть-чуть вырастает, с каждой новой программой, с каждым новым компьютером - она как ваше тело, состоящее из многих самостоятельных клеток, каждая из которых имеет свои функции. Выключение компьютера ее не убьет, как уничтожение одной клетки не убивает весь организм.

Она подняла палец:

- И потому антивирусные программы против нее бессильны, поскольку "Руби" их находит и разрушает исходные коды этих программ, как раковая клетка разрушает окружившие ее антитела.

- Господи ты мой Боже, - вырвалось у меня.

- Это еще не самое страшное, - сказала Хинкли, видя мою реакцию. - Вы вот о чем подумайте: при каждой новой итерации "Руби" не только добавляет себе памяти. Она еще и развивается. Она обучается.

Хинкли сцепила руки над столом и глядела на меня.

- Вы понимаете, что я говорю? - Она понизила голос тише шума в зале, но можно было различить и слова, и крайне тревожный тон. - Теория предсказывает, что после определенного числа итераций она достигнет критической массы... это еще на жаргоне специалистов называется фазовый переход. И тогда "Руби" из бессмысленной формы и-жизни станет чем-то совсем другим.

Поначалу до меня не дошло, а потом стукнуло.

- Разумной? - У меня голос сорвался на шепот.

Она медленно кивнула:

- Искусственный интеллект в форме искусственной жизни - практически бессмертен.

Я тихо присвистнул. Теперь я понял, что означали слова Берил Хинкли, что "Руби" - не просто электронная таблица или компьютерная игра. Это имитация самой жизни...

Нет, больше. Это не имитация жизни. Это форма жизни. Рожденная не от женщины, а от пальцев и клавиатуры, и все-таки - _жизнь_.

А как только я это понял, как только полная несуразность нашей темы поразила меня, как удар в челюсть, так сразу мне стало заползать в душу страшное подозрение.

- Эта программа, - сказал я медленно, обдумывая вслух, - этот клеточный автомат, как вы его называете... Джах, когда понял, что это похоже на вирус, быстро отсоединил машину от телефонной сети...

Хинкли смотрела на меня, но ничего не говорила. Я замялся:

- Но это в любом случае было правильно?

- Нет, - спокойно сказала она, чуть качнув головой. - Даже если бы он этого не сделал, хуже бы не было, и я именно это сказала Джону вчера вечером. "Руби" уже на свободе, около одиннадцати месяцев.

В младенчестве колыбелью "Руби" был настольный компьютер ИБМ в лаборатории и-жизни "Типтри корпорейшн". Команда соблюдала все предосторожности: модемный провод компьютера был отсоединен от телефона, а над дисководом смонтировали решетку с замком, ключ от которого был только у членов команды.

Они ведали, что творят. Они знали, что это дитя - Франкенштейново чудовище и его надо держать в тюрьме, пока не удастся его научить держать себя в обществе. Они же, будучи родителями потенциально деструктивного создания, считали себя ответственными за его воспитание. Они скармливали ему отобранные биты данных, тщательно следили за его поведением, гордились каждым его новым достижением, но следили, чтобы дитя не выбралось на улицу, пока не научится проситься на горшок.

Но, несмотря на все предосторожности, неизбежное несчастье произошло. Случилось это 17 мая 2012 года - как и многие другие несчастья в графстве Сент-Луис.

- Землетрясение было сильным ударом для компании, - говорила Хинкли. Теперь это не заметно, но тогда рухнула крионовая лаборатория и погибли четыре сотрудника. Уже и этого хватило бы, но от падения потолков и полок еще многие пострадали. Из нашей команды никто, слава Богу, не пострадал мы в этот день поздно вышли на ленч. Мне только повредило плечо растяжение связок. Зато наша лаборатория разрушилась полностью.

Она нервно оглянулась через плечо, я последовал за ней взглядом. Толпа пришедших на ленч редела, время перерыва подходило к концу. Официантка поглядывала в нашу сторону, и на ее лице читался вопрос: догадаются ли дать приличные чаевые эти двое, что заняли целый отсек, а ничего, кроме кофе, не заказали. Но ничего необычного, однако, не было: ни солдат ВЧР, ни полицейских машин, ни таинственных незнакомцев в широких плащах и надвинутых на лоб шляпах.