Аллен Стил - Итерации Иерихона

Солдат открыл задние люки первой "Пираньи", и гориллы-конвоиры впихнули меня в броневик. За ними взобрались еще двое, один прошел на сиденье рядом с водителем, другой влез по лесенке наверх к водяной пушке.

Задние люки клацнули, закрываясь, и два солдата толкнули меня на сиденье. Один устроился рядом, другой - напротив через узкий проход. Положив на колени винтовки, они помолчали, потом один из них полез в карман танкистской куртки за сигаретами.

- Боюсь, не будет ли слишком много - попросить вас не курить, - сказал я. - Здесь несколько душновато.

Они посмотрели друг на друга и заржали. На нагрудных табличках у них было написано: у одного - "Б.МУЛЛЕНС", у другого - "Б.ХЕФЛЕР". Боб и Боб, близнецы-гестаповцы.

- Нет-нет, попросить можно, - ответил Боб Мулленс, прикуривая. По голосу я узнал того, кто приставлял мне винтовку к затылку. - Попросить ты можешь, черт возьми, чего тебе захочется...

Я не стал спрашивать их мнения о медленной и мучительной смерти от рака легких. Мулленс выдохнул мне в лицо струю дыма и одарил меня улыбкой говноеда; но, так как я не прореагировал, он снова откинулся на спинку сиденья.

- Да-а, сыно-ок, - протянул он, - да, ты вляпался в дерьмо по самые уши.

На глубокую мудрость своего партнера Хефлер выдал визгливый смешок:

- И теперь тебя, дядя, за ушко да на солнышко.

Задашь глупый вопрос - получишь типовой дурацкий ответ. Я уставился в стальной пол, стараясь понять, что со мной происходит. Через минуту водитель включил передачу, и "Пиранья" на своих двух ведущих осях под грохот собственных дизелей рванула вниз по улице.

Меня везли за ушко да на солнышко, и не могу сказать, чтобы я очень радовался этому.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ФАЗОВЫЙ ПЕРЕХОД (19 АПРЕЛЯ 2013 ГОДА)

11. ПЯТНИЦА, 12:01

Дорога от Суларда до стадиона Буша - проехать по ухабистому Бродвею и еще чуть-чуть, но водитель "Пираньи" был чертовски упорен в своем желании найти в искореженном асфальте каждую яму и проехать по ней на полной скорости. Мои новые приятели Боб и Боб заходились до упаду, глядя, как я пытаюсь сохранить равновесие с наручниками за спиной. Меня швыряло взад-вперед, плечи болели от каждого неожиданного поворота машины или толчка. Им это казалось очень смешным.

Смешно. Как мало надо некоторым для смеха. Кто-то очень жестокий отобрал у этих малышей резиновые мячики и погремушки.

Когда броневик замедлил ход, на кафедральном соборе колокол прозвонил двенадцать раз. Колеса еще раз подпрыгнули, будто "Пиранья" взлетела на бугор, и машина остановилась. Из водительского отсека стукнули в стенку. Мулленс встал, схватил меня за плечо и поднял с сиденья.

- Конечная, приятель, - сказал он, а Хефлер тем временем отщелкнул задние люки и вытолкнул крышки наружу. - Пойдем, познакомишься с полковником.

- Ага, - добавил Хефлер, выходя из машины. - А когда он с тобой закончит, приходи к нам - еще покатаемся. Тебе ведь понравилось, правда?

Я молчал, пока Мулленс выволакивал меня из броневика. Машина остановилась перед входом на стадион с Уолнат-стрит. Вокруг площади тянулись бетонные баррикады, увенчанные режущей проволокой. Возле закрытых билетных касс и сломанных турникетов стояли припаркованные "Пираньи". Возле статуи Стена Мьюзиела толпились солдаты ВЧР, околачивая груши и гася чинарики о бронзовый пьедестал. Стен-спортсмен небось в гробу переворачивался.

Дорожки возле внешней стены были пусты, бейсбольные фанаты на них не толклись. Вымпелы мировых чемпионатов уныло свисали с потолка первого этажа - реликты золотого века. Давно уже это место не слышало щелчка биты, давно здесь пахло горячими сосисками. У этих диктаторских режимов Латинской Америки мы кое-чему научились: как превратить отличную спортивную арену в адову яму.

Боб с Бобом провели меня через площадь к двустворчатой двери под истрепанным брезентовым навесом. Дверь вела в узкий коридор, где еще два солдата стояли в карауле возле дверей лифта. Один из горилл потянулся к кнопке "Вверх" под надписью "ТОЛЬКО ДЛЯ ЧЛЕНОВ КЛУБА".

- Погодите, ребята, - сказал я, когда открылись двери левого лифта. Нам ведь сюда нельзя - мы не члены клуба.

Хефлер и в самом деле заколебался на секунду, подтверждая мою догадку, что в дни, когда клуб работал, его бы сюда и помощником официанта не взяли. Мулленс же буркнул что-то про "умников хитрожопых", впихивая меня в лифт.

Я подавил улыбку. У некоторых людей совсем нет чувства юмора.

Мы поднялись до уровня лож и клуба "Стадион". Я здесь бывал пару раз с дядей Арни, который мог себе позволить иметь золотую карточку члена клуба. В свое время клуб "Стадион" был одним из самых фешенебельных мест во всем городе: хорошая еда, хорошая выпивка, прекрасный вид на поле.