Леонид Резник - Дом в центре

И тут до меня дошло, что пропадать ему рано. Ой как рано! Несмотря на лавину приключений в разных вариантах, я прекрасно помнил о неком долге. Моральном долге. Клятве, если быть более точным. Поторопился я отпустить своих верных помощников. Вряд ли я найду с кем еще посоветоваться перед экспедицией в мир скелетов.

Я сидел на веранде в гостях у своего сводного брата и дегустировал оригинальный китайский чай и арабские сладости. Чай, на удивление, пах не чаем, а соленым морем. Сласти же были липкими и тягучими, как окружающий нас зной. Растягивая минуты покоя, я учился наслаждаться непривычными вкусовыми ощущениями. К тому же, впервые после долгого перерыва я мог говорить без оглядки на чужие уши, не заботясь, чтобы моя очередная ложь стыковалась с предыдущей. Увы, даже самый доверенный собеседник далеко не всегда согласен с тем, что ему говорят. Так и здесь. Только что Борис отказался от приглашения сопровождать меня в мир скелетов.

– Я сугубо гражданский человек, – сказал братишка. – Недавняя стрельба из гранатомета – случайный эпизод. В любой экспедиции я буду в тягость. Но это неправда, что я волнуюсь только об успехе экспедиции. На самом деле я куда больше забочусь о детях. Если бы ты был семейным человеком, ты бы понял. Оставить детей сиротами…

– Вообще-то, я собираюсь вернуться, – меня удивил такой пессимизм. – Да и тобой жертвовать я тоже не планировал. – Кто знает, кто знает…

Я понял, что как попутчик Борис потерян, а слушать его дальше – у самого пропадет желание действовать. Тем более, Седой говорил, что уже почти подобрал отличную команду: сербы, специалисты по диверсиям, двое наших, бывшие десантники, еще кто-то. А здесь пора было менять тему.

– Кстати о детях, – сказал я. – Твоему старшему скоро будет тринадцать. Ты не хочешь, чтобы я научил его пользоваться Домом? У парня может получиться. Гены у него такие же как у меня.

– Хочу ли я? Не знаю, как насчет хотения. Скорее – я боюсь, что он научится. Понимаю, это выглядит странно. Ведь ты – человек куда более могущественный, чем я. Это ты выручаешь меня деньгами, а не наоборот. Но я боюсь возможности, что мои дети овладеют таким… такой мощью. Власть и сила – не всегда в радость. Лично я не хотел бы взваливать на себя твою ответственность. Разобраться с мусульманскими террористами… Разобраться со скелетами… Это даже не простой страх.

– То есть ты считаешь, что мое богатство мне не в радость, – пробормотал я.

– Вот! Вот! – брат подпрыгнул на стуле и шлепнул себя ладонью по лбу. – Вот что мне это уже давно напоминало. «Богатые тоже плачут.»

– Кто плачет? – не понял я.

– Это такой долгоиграющий сериал по телевизору, – объяснил брат. – Название такое. Жена иногда смотрит. Там действуют отец и мать главного героя. Очень важные персонажи. Но в какой-то момент они вдруг становятся не нужны сценаристу. И их отправляют в Европу. Без всякой на то причины! Дальнейшее действие происходит без них.

– У тебя чай, случайно не с градусами? – пошутил я. – При чем здесь сериал?

– Наш отец, – Борис не обиделся. – То он был, тебя на подвиги вдохновил, меня в Израиль упек и… исчез. Нет его. Какому сценаристу он мешал? И в какую Европу его послали вместе с твоей матерью?

– Вообще, он сам кого угодно может послать, – неуверенно сказал я. – Именно это тебя и озарило?

– Цепочка ассоциаций такая: твое заявление, что богатым тоже бывает хреново, исчезнувшие отцы и, главное, твое упоминание о генах. В одном из последних разговоров, когда отец в миллионный раз уточнял подробности твоего исчезновения, он сказал, что разгадка таится в твоей наследственности. – Что?

– Да-да. Мы, мол, зря пренебрегали фактом, что ты одарен сверх меры. Это – неспроста. Он, отец, не мог творить чудеса. Наш дед, его отец, тоже не мог. Лезть глубже в этом направлении смысла нет. Надо разобраться по твоей материнской линии.

Я подумал о матери. Что тут разбираться? Ведь мать – человек со стороны, не из Дома. Неужели… Неужели во время частых «командировок» отца она ему изменила? И отец – не мой отец?

Решив не обсуждать подобный бред вслух, я отдал должное остывающему чаю. Как китайцы добиваются такого удивительного результата? Коптят они его, что ли?

– Лично я, – философствовал тем временем Борис, – несмотря на все свои гены просто не могу заставить себя поверить в Дом. Я подозреваю… Мне кажется, что этот многоэтажный серый ящик – просто огромный прибор по производству галлюцинаций. Этакий огромный сверхмощный иллюзион. Уж не потому ли я его боюсь? Мне страшно не то, что кем-то выдуманные типы сдерут с меня кожу, набьют заговоренными травами и заставят мое чучело работать на плантации. Мне страшно, что зайдя в Дом, я отключусь и навсегда погружусь в мир иллюзий.