Ольга Елисеева - Сын Солнца

Серебряный Лист опомнился первым.

— На пристань! — скомандовал он.

Только что причалившие драккары отвалили, недовольно поскрипывая еще влажной обшивкой бортов. Весла в уключинах заходили со стоном мокрого дерева. Пока суда отчаливали, пока разворачивались, пока брали курс, черная атланская ладья успела оторваться на значительное расстояние. Однако гиперборейцы были покрепче, чем гребцы атлан, и привыкли ходить в холодных водах зимнего моря. Разрыв с каждой минутой сокращался.

Вскоре Серебряный Лист с мстительным удовольствием констатировал, что до чужого корабля рукой подать. Похититель стоял на его носу и ухмылялся. С близкого расстояния принц хорошо видел его лицо — темнокожее, с синими губами и крючковатым носом. «Тикаль!» Мгновенное узнавание поразило Серебряного Листа. Жрец, кажется, тоже узнал его, несмотря на то, что акалель был облачен в одежду Ахо.

— Ты жив? — закричал он по-атлански, — Но тебе и здесь не уйти от проклятия! Твое семя погибнет! — С этими словами он вытянул над водой сверток и с силой тряхнул им.

Голенькое красное тельце выскользнуло из тряпок, а сами они размотались по ветру, как флаги. Серебряный Лист не мог отвести взгляд от желтого пятна на одной из пеленок. Истошный вопль с заднего драккара вывел его из оцепенения. Дея не осталась в усадьбе, никто не посмел согнать принцессу с борта. Ее ребенок — ее право.

Увидеть, как твоего сына, словно сор, выкидывают в ледяную воду, — врагу не пожелаешь! Обо всем этом Серебряный Лист не стал даже раздумывать. Его драккар от черной ладьи отделяло каких-нибудь локтей двадцать.

— Обстреливайте их из луков! — приказал он и, вскочив на бортик, прыгнул в море.

Ощущение было не из приятных. Словно с тебя заживо содрали кожу. От корней волос до пяток принца обожгло холодом. В первое мгновение он зажмурил глаза, но потом заставил себя их открыть. К счастью, день был тихим и море не трепал ветер. Стылая вода прозрачна, как стекло. Серебряный Лист прекрасно видел и черное дно ладьи, и собственные руки, вытянутые вперед, и понижающееся песчаное дно. Благодаря серовато-белому песку он и заметил ребенка. Чуть дальше были камни, водоросли. Упади младенец туда, и его бы уже никогда не нашли.

Серебряный Лист почувствовал, что ему не хватает воздуха. Он сделал еще несколько мощных гребков и схватил ребенка за ногу. Мальчик показался ему очень тяжелым. Вынырнув на поверхность, принц огляделся по сторонам. Черная ладья похитителей горела. Гиперборейцы обстреляли ее подожженными стрелами. В ответ беглецы тоже осыпали противников пернатой смертью. Но тяжелые луки северян были дальнобойнее, а атланские стрелы падали в воду, не долетая до драккара.

Отплевываясь, Серебряный Лист поплыл в сторону своих, но через секунду снова был вынужден нырнуть. Несколько стрел просвистели у него над головой, а потом взрезали волну. У пловца не хватало дыхания. К тому же грести приходилось левой рукой и ногами. В правой он держал ребенка. Честно говоря, принц не был уверен, что младенец жив. К счастью, борт драккара был уже недалеко. Серебряный Лист набрал в легкие воздуха, ушел на глубину и позволил себе подняться, только проскользнув под дном гиперборейского корабля. С другой стороны стрелы не могли его зацепить.

Одно из весел погрузилось в воду. Пловец вцепился в него свободной рукой и обвил ногами. Так его вытащили на палубу. Вокруг слышался шум, крики обступивших принца воинов. У него забрали ребенка, принесли фляжку «жженки», стали стаскивать мокрую, облепившую тело одежду, забыв о почтении к «высочеству», удивленно хлопали по плечам. Стоявшие по правому борту продолжали стрелять.

— Черного взять живым, — прохрипел принц. Голос у него оказался низким и сдавленным. Он чувствовал, что совершенно закоченел и теряет сознание.

Его опрокинули на доски палубы и стали в десяток рук растирать, пока не поздно. Судя по булькающему плачу где-то за спинами воинов, ребенка тоже терли, не давая умереть. Голова Серебряного Листа шла кругом, глаза закатились, и вскоре он перестал слышать хоть что-нибудь.

Дея шила у окна. Костяная иголка быстро мелькала в ее пальцах. Она методично вытряхивала клубочки цветных ниток или вылавливала бисеринку из плетеной берестяной коробочки. На подоконнике перед ней громоздилась гора до странности маленьких рубашечек и колпачков с завязками, точно принцесса обшивала целое королевство гномов.

Эта картина была первым, что Серебряный Лист увидел, когда открыл глаза. Несколько минут он не шевелился, наблюдая за молодой женщиной. Было что-то особенно трогательное в серьезном выражении, с каким она рассматривала распашонки. Брови сосредоточенно сдвинуты, нижняя губа прикушена. Принцесса казалась вылепленной из снега. Даже голубизна глаз не была яркой — зимнее небо над фьордами. Робкий румянец — отсвет зари короткого северного дня.