Андрей Столяров - Наступает мезозой

– Ну, кому надо, тот и поставил.

Не было никакого смысла разговаривать с ними. Вовчик обозрел окрестности, которые, надо сказать, глаз не радовали, и из ближайшей мусорной кучи вытащил увесистый железный прут. Хлопцы тут же присели и напряглись. Однако Вовчик отвернулся от них и шагнул к ларьку.

– Давай отсюда, – сказал он тетке, которая согнулась в окошечке.

Тетка сначала не поняла:

– Ты, парень, чего?

Но открывать с ней дискуссию Вовчик, конечно, не стал. Он поднял прут и с размаху двинул им по железным ребрам. Треснули стекла, посыпалась внутрь ларька мелко упакованная фасовка. Тетка сразу же выскочила наружу и завизжала, как недорезанная. На шум вывернулся откуда-то менток Чингачгук, но узрев, что здесь Вовчик, посуровел и грудью оттеснил тетку.

– Чего ты тут развопилась? Народ пугаешь.

– Так ведь – вот…

– Ну – работает человек. Тебе что за дело?

Тетка все поняла и отодвинулась в сторону. А Чингачгук замахал двум хмырям, которые остановились неподалеку.

– Проходите, граждане, проходите!… Правоохранительные органы держат ситуацию под контролем…

Вовчик между тем двинул по ларьку ещё пару раз. Стекла там провалились, и полочки обрушились внутрь, сталкиваясь друг с другом. Затем он без суеты обработал второй ларек. Тамошняя макуха лишь мелко вздрагивала и всплескивала ладонями. Хлопцы же в спортивных костюмах ковыряли землю кроссовками.

А потом Вовчик аккуратно положил прут в кучу мусора, отряхнул руки и кивком головы подозвал Чингачгука.

– Скажи, чтоб здесь подмели.

– Закончил?

– Ну, может, ещё завтра наведаюсь.

Вовчик посмотрел на него сверху вниз.

Чингачгук истово покивал.

Вечером он доложил о происшествии Кабану. Дескать так и так, возникли какие-то чуваки отмороженные. Понаставили, блин, кругом своих точек.

– Ну и ты чего?

– Ну я им, блин, объяснил, что они не правы.

– Поняли? – спросил Кабан.

– Наверное, поняли.

– Кто такие?

– А хрен его знает, – сказал Вовчик.

– Ладно, – сказал Кабан. – Чувырлы всякие попадаются.

Тем не менее, сообщение это ему, по-видимому, не понравилось. Он без всякого удовольствия хряпнул полагающийся после смены традиционный стакан, громко втянул воздух носом и некоторое время сидел в глубокой задумчивости. Только через минуту двинул голыми, чуть выпирающими, тугими, как у поросенка, бровями.

– Ладно, проехали. Но ты там все-таки за ними присматривай…

Совет был хороший, однако, к сожалению, опоздал. На другой день у братков сгорели сразу две торговые точки. Сначала заполыхал ларек, в котором торговала Мормышка: повалил вдруг дым из угла, и почти сразу же вслед за этим пыхнуло жаркое пламя. Мормышка едва успела выкатиться наружу. Дергала головой и, как ребенка, прижимала к себе пакет с деньгами. Кто, чего и откуда объяснить, разумеется, не могла. Вовчик её немного потряс, но толку от этого не было никакого.

А через час, когда тлеющие останки уже залили, точно также, ни с того ни с сего заполыхал ларек Демыча. Причем, Демыч, в отличие от Мормышки, был человек очень ответственный, и, пытаясь спасти товар от огня, слегка обгорел. Ничего вразумительного он тоже сказать не мог. Просто вдруг стало дымно, и полетели откуда-то жуткие искры.

Пришлось срочно закрыть все остальные ларьки, вытащить оттуда товар и произвести тщательный осмотр помещений. И хотя ничего сколько-нибудь подозрительного в результате найдено не было, все макухи, как сговорившись, отказались сегодня работать дальше.

– Ты нам сначала условия труда обеспечь, – выражая общее мнение, громко заявила Мормышка. – Обеспечь условия, достойные российского гражданина. Соблюди сперва технику безопасности, а уж потом, значит, требуй.

Вовчик было посмотрел на нее, как на дохлого таракана, но Мормышка, будучи пострадавшей, чувствовала неуязвимость своей позиции.

– Заканчиваем на сегодня, девочки, – сказала она.

Другие макухи, хоть жались, но видно было, что полностью с ней согласны.

– Нет, правда, Вовчик, ну – как работать?

– Еще сгоришь там…

– Он, девочки, я просто боюсь к себе заходить…

В конце концов Вовчик разрешил им закрыться. Подтянулся Кабан, и, вникнув в суть дела, одобрил это решение. Становилось понятным, что история заваривается надолго. Братки и припомнить уже не могли, когда на них так по наглому в последний раз наезжали. Ведь даже котляковские отморозки начали соблюдать некоторые понятия. А уж с кромешниками там или бубырями вообще наладились вполне культурные отношения. Главное тут было придерживаться некоторых общечеловеческих идеалов. Убивать, например, не сразу, а сначала попытаться договориться. Поискать компромисс, исходить при любой разборке из принципов гуманизма. А не то, чтоб вот так – взять и сделать из двух работающих ларьков две пепельницы. Браткам требовалось понять, как в этой ситуации жить дальше. Мнения, как и следовало ожидать, были высказаны самые разные. Забилла, приняв традиционный стакан, бурчал, что давно уже надо было, в натуре, застолбить это место. Поставили бы с самого начала на «губу» пару точек, и – все, не было бы теперь у них никаких проблем. Кабан, покопавшись в памяти, вспомнил, что ларьки на этом месте, вроде бы, уже ставили. Ничего хорошего из этого, вроде бы, не получилось. И отрезочек, вроде бы, бойкий, а черт его знает, проскакивает почему-то народ мимо. В общем, постояли, вроде бы, месяц-другой, и тем кончилось.