Андрей Столяров - Наступает мезозой

– Ты мне лучше скажи: мы договор с тобой уже подписали?

– Ну подписали, ну подписали, все твое будет…

– Тогда ты чего?

– Ах, какой дикий пассаж!… – простонал Бокий.

– Может, по стопочке?

– Какое фатальное невезение!

– Баканя?

– Отстань!…

Бокий в отчаянии махнул рукой.

Вовчик так, собственно, и не понял из-за чего он расстраивается.

Ночью Вовчик проснулся от мучительной жажды. Гудела башка, и все тело было точно забито слежавшимися опилками. Ничего себе, оказывается, вчера натютюкались. Газировка на столике у кушетки, конечно, отсутствовала. Чертовы девки, дрыхнут, а человек тут, можно сказать, загибается. Разогнать к такой матери, и денег им, с-сукам, не заплатить!…

На деревянных ногах Вовчик кое-как проковылял на кухню. Газировка, не поместившись во рту, шуршащей пеной хлынула на горло и плечи. Мучительный жар внутри, тем не менее, чуть-чуть рассосался. Светила в окно луна, и глянцевый блеск на пальмах был синего цвета. В ворчании океана чувствовалось что-то неодобрительное. Пора сваливать, вяло подумал Вовчик, прижимая к груди мягкую пластмассовую бутылочку. Неплохо, конечно, здесь, но чё то все-таки не того…

Он представил себе мелкий дождь, сеющийся на асфальт, окна и стены, родную до слез дежурку, куда братки обычно набивались после работы, Гетку, режущую колбасу, Маракошу, расставляющую стаканчики. Все такое свое, такое привычное, знакомое до последней детали. Нет-нет, точно, братки, пора сваливать.

Взгляд его случайно упал на босые ноги. Ступни, оказывается, округлились и желтоватой костью стали напоминать копыта. Пальцы укоротились и едва высовывались наружу, а тупые квадратные ногти срастались друг с другом. Кисточки шерсти, как у козла, свешивались на пятку. Вовчик топнул, и твердый костяной стук прокатился по кухне. С руками, которые он торопливо поднес к глазам, вроде бы, ничего такого не произошло.

Заразился, ударила ему в голову тупая тревога. Ведь предупреждали братки: не хрюкай там, на Багамах, разную химию. У нас хоть дерьмо подмешивают, зато оно натуральное. А тут напихали всякого, понимаешь, нормальный человек превращается в парнокопытное.

Он чуть не уронил на пол бутылочку с газировкой.

– Ты это чего, пить захотел? – спросила Мальвина, как привидение, выросшая в дверном проеме.

Из одежды на ней присутствовали только трусики.

– Да вот… ну того… этого-самого… – неопределенно ответил Вовчик.

Мальвина заметила его округлившиеся, как копыта, ступни. Глаза у неё расширились, а рот приоткрылся, будто для страстного поцелуя.

– Во класс, – сказала она, вдруг обеими руками взявшись себе за груди.

Сдавила их и неожиданно перевела глаза выше.

– Ну ты чего, чего? – испуганно спросил Вовчик.

Мальвина точно не могла оторвать глаз.

– Слушай, Вован, а у тебя и все остальное – такое же?…

Живет Вовчик, можно сказать, неплохо. Правда, от ста тысяч, положенных когда-то на его имя в банк, осталась теперь едва одна четверть. Да и та постепенно рассасывается на всякие мелочи. Однако Вовчик за это дело не сильно переживает. Взамен он приобрел лестную славу «непромокаемого быка». Человека, с которым лучше не связываться: себе будет дороже. Братки приглашают его теперь на самые крутые разборки. И какие бы страсти ни разгорались при выяснении тех или иных обстоятельств, чем бы ни клялись и чего бы не требовали стороны, участвующие в конфликте, сколько бы и каких слов ни было при этом произнесено, стоит появиться Вовчику и спокойно сказать: Ну че вы тут, на хрен, жить не хочете?… – как накал обстановки с очевидностью ослабевает. Самые крутые бойцы сникают под его давящим взглядом, прячутся в карманы ножи, куда-то исчезают цепочки и прутья. Потому что все уже давно и прочно усвоили: Вовчик базара не любит. Даже котляковские отморозки, на что тупые, обходят его стороной. А ларечная мелкота, ещё только ищущая свои подвиги в жизни, почтительно умолкает, если Вовчик появляется на горизонте. Авторитет его по району непререкаем.

Тем более, что и дела у братков идут лучше не надо. Адыгейский денатурат теперь регулярно течет на Багамы. Первые две цистерны, доставленные теплоходом «Народовластие», прошли на ура, и довольный Гаррик уже отписал, что «русский коньяк» становится у них национальным напитком.

Братки подумывают о расширении сбыта.

Копыта же, в которые превратились его ступни, Вовчика не беспокоят. Подумаешь там копыта; лучше уж с копытами, чем без бабок. Походка враскачку даже придает ему некоторую солидность. Теперь уже издалека можно понять: приближается Вовчик.