Андрей Столяров - Наступает мезозой

Звучно шлепнул себя по шее раскрытой ладонью.

– Прощайте,– сказал я.

Зоммер на меня даже не посмотрел,– он зевнул, опять непроизвольно поежился, и вдруг тело его начало стремительно истончаться – провалились глаза и щеки, сморщились дряблые уши. Что-то хрупнуло, наверное, отслоившись в скелете, соскочил, будто тряпка, излишне свободный пиджак, съехала клетчатая рубашка – высохшая тощая мумия, скаля зубы, опрокинулась с валуна, и ее подхватили, спружинив, густые заросли иван-чая. Чернели дыры в области носа, а на край желтой кости, очерчивающей глазной провал, осторожно уселась ночная серая стрекоза и задергала пленками крыльев, по-видимому, приспосабливаясь.

Шумный протяжный вздох прокатился над луговыми просторами. Задрожал в реке месяц, и бурно вырвались из ивняка какие-то птицы.

Даже комары отлетели.

Я зачем-то потрогал коричневую спеклость предплечья, и оно развалилось, как будто источенное тысячелетиями. А качнувшийся череп осел глубже в заросли.

И все стихло.

Тогда я поднялся и неторопливо побрел по песчаному берегу. Сонно струилась вода, чуть морщинила гладь высовывающаяся лапа коряги, доносилось издалека рычание мощных двигателей – это выдвигалась из района монастыря танковая колонна.

Вероятно, она уже приняла походный порядок, и сейчас могучий бронированный клин надвигался на замершую в обмороке речную излучину.

Меня это, впрочем, не волновало.

Впереди была ночь, и я знал, что она укроет меня от преследования.

Времени было достаточно.

Потому что над лесом, чернеющим в отдалении, затмевая все остальное, как над новым Вифлеемом, загорелась утренняя живая звезда…

Познакомились они в электричке. Если бы кому рассказать, той же, например, Серафиме, вот было бы ядовитых насмешек! Серафима бы просто обхохоталась. Ну ты, мать, даешь. Уже в электричках знакомишься. Знаешь, кто сейчас знакомится к электричках? Девицы всякие подсиненные. Снимают клиентов на полчаса. Удобно: называется «петербургский экспресс».

Откуда она взяла подсиненных девиц? На вокзале Лариса действительно разглядела две-три жуткие физиономии. Причем, именно подсиненные – ночным образом жизни. Но сама электричка, тем более утренняя, шла наполовину пустая. На дачи расползлись, вероятно, ещё в пятницу вечером, а чтобы просто так съездить за город, нынче дороговато. Билет до Березово и обратно – три дня жить можно. Так что никаких там особо подсиненных девиц. Неторопливо прошли по вагону трое мужчин и девушка с пружинистыми волосами, осмотрелись вокруг, выбирая, чуть поколебались, подумали. Наконец пришли к общему мнению и уселись рядом с Ларисой.

Помнится, она тогда мысленно чертыхнулась. Все-таки рассчитывала, что до Березово к ней никто не подсядет. Человек первый раз в этом году выбрался на природу. Можно человеку немного побыть в расслабленности и покое? Тем не менее, она сделала вид, что отодвигается, как бы освобождая место, и немедленно, согласно вагонным традициям, отвернулась к окну. Не дай бог, разговорчивые, ещё о чем-нибудь спросят. Нет уж, пожалуйста, у вас свои заморочки, а у меня – свои.

Она чувствовала, что её осторожно рассматривают. Легкие, как комары, взгляды коснулись щеки и переместились на плечи. Ощущение было не из самых приятных. Лариса дернула головой. Назойливые комары исчезли. За окном проплывали борозды, уходящие в небо, серый перекопанный глинозем, обсаженные кустами канавы. Попыхивая дымком, ползли к горизонту два трактора. Мелькнула речушка, пенящая на камнях быструю воду. Гулко отозвался под колесами железнодорожный мост, и – пошла утягиваться назад защитная полоса деревьев. Открывались в просветах луга, полные трав, земляные всхолмления, запади шмелиного зноя…

Вот так это началось, ничего особенного не предвещая. Через полчаса она бы, вероятно, сошла, едва скользнув глазами по случайным попутчикам. Слишком много в мире людей, чтобы на всех обращать внимание. Но вдруг – тук-тук-тук! – что-то посыпалось неподалеку от нее, что-то лихорадочно зашуршало, поехало, упало на пол.

– Ах! – испуганно воскликнула девушка.

– Держи! Держи!… – это уже вклинился мужской торопливый голос.

– Ах, черт! Руки дырявые!…

– Что теперь завязывать? Не надо завязывать, подбирай!…

Оказывается, у мужчины, который сидел напротив, лопнул пакет с печеньем. Зачем ему только понадобилось вытаскивать из сумки полиэтиленовую упаковку? Угостить её, что ли, хотел? Вот и угостил, постарался. Яркие песочные кругляши желтели на линолеуме между скамеек. Два из них как-то очень беспомощно разломились. Лариса нагнулась, не в силах видеть, как валяется под ногами нежная выпечка. Раздался резкий удар, будто хлопнулись два бильярдных шара. Она вскрикнула, посыпались из глаз искры. Мужчина, сидевший напротив, тер ушибленный лоб. Значит, тоже наклонился вперед, вот растяпа! Лариса отпрянула, прижав больное место ладонью. А мужчина также отпрянул и впервые посмотрел ей в глаза.