Питер Страуб - Парящий дракон (Том 2)

- Прекрати, - сказал Йоханссен.

- Никто не хочет причинять вам неприятности, - произнес Грилл. - Мы ищем парня, который сбежал в самоволку. Мы хотим найти его, и вы нам в этом поможете.

Йоханссен повернулся к остальным, и на его лице ясно читалось: "Вы верите этому парню?" Поворачиваясь, Йоханссен отвел руку назад, прямо к кобуре Грилла. Он выхватил пистолет военного и, действуя быстро и зло, одним ударом ноги под колени опрокинул Грилла, навалился сверху, прижав того грудью к полу, и достал из пиджака собственный пистолет.

- Оставьте моего человека! - проорал Ходжес. - Вы должны дать мне возможность позвонить!

Грилл безуспешно пытался выбраться из-под Йоханссена, но полицейский заломил обе его руки назад и поставил ногу на спину адъютанта.

- Ты, идиот! - заорал генерал. - Освободи этого человека!

- Я вам сказал, что вы не в армии, - повторил Йоханссен и, надев наручники на Грилла, подошел к генералу.

- В камеры их, - отдал приказание Маркс. - Просто посадим их, а завтра во всем разберемся.

- Этот подонок напал на меня. - Йоханссен с размаху врезал ногой по животу Грилла. - Дерьмо!

Он потащил Грилла вглубь участка и еще одним ударом, от которого голова Грилла повисла на грудь, втолкнул его в одну из маленьких камер.

- Дерьмо! - повторил он. - Ты у меня жрать его будешь, сосунок!

Йоханссен вышел и запер за собой дверь камеры.

Ларри Вайк вел генерала к второй камере. На лице Ходжеса читалось недоумение и неверие - ему никогда прежде не приходило в голову, что, начав сражение, он может проиграть.

- Уберите руки! - кричал он. - Я вас всех сотру в порошок!

- Мне никогда не нравились генералы, - проговорил Йоханссен, глядя, как Ларри Вайк заводит генерала в камеру.

- Вашим ребятам и вправду стоит позвонить по одному из телефонов, проговорил второй адъютант, когда шел в третью камеру. - Завтра этот кусок дерьма действительно доставит вам много хлопот.

- Генералы всегда доставляют хлопоты, заставляя кого-то таскать для них каштаны из огня, - ответил Йоханссен.

Хэнк Ходжес злобно и яростно вопил, но наконец понял, что в городе, где каждый испытал влияние ДРК-16, ничто не может удержать или остановить полицию.

- По крайней мере, эти три индюка не будут морочить нам голову сегодня вечером, - сказал Ларри Вайк Йоханссену.

Йоханссен прислушался к воплям и угрозам генерала:

- До тех пор пока этот старый козел не доберется до телефона.

5

- Ты хочешь пойти. Я знаю, что ты хочешь.

- Я совершенно никуда не хочу идти. Господи, Ронни, я хотел, пока ты не заболела.

- Там будут все твои друзья.

- Я вижу всех моих друзей каждый день в участке. А пропустить кино, которое будут крутить в театре, не большая потеря.

- В прошлом году ты так хорошо провел время.

- В прошлом году ты была здорова. Ради Бога, Ронни, ты даже не притронулась к еде.

- Я не ем еще и оттого, что переживаю за тебя. Я не хочу, чтобы ты превращался из-за меня в домоседа. Я все равно больна, и не имеет значения, пойдешь ты на вечер или нет. Поэтому ты должен пойти.

- Господи, Ронни. Я буду ужасно себя чувствовать, если действительно пойду туда. Я хочу быть дома и заботиться о тебе.

- Заботиться о старой больной леди, - повторила Ронни и, повернув голову, зарыла лицо в подушки.

Старая больная леди - вот на кого она теперь похожа, думал Бобо. Он заметил, как высохла за время болезни ее кожа, как запали щеки, как резко обозначилась линия челюсти. В девять часов вечера, сидя около Ронни, Бобо автоматически передвигал на подносе тарелки, к которым она так и не притронулась. Ронни лежала, закрыв глаза, и опустившиеся веки напоминали огромные серые могильные камни, что легли на ее лицо. Она вздохнула и зарылась еще поглубже в подушки. Морщины прорезали лоб, пролегли глубокими складками в углах рта. На мгновение Бобо задумался: сможет ли он и вправду прожить остаток жизни с женщиной, которая настолько старше его? Жить с женщиной и видеть во что превращается такое знакомое и родное лицо? Паутина морщин испещрила кожу, словно задавшись целью полностью скрыть лицо под этой вуалью. Бобо захотелось сбежать - он чувствовал себя сиделкой в доме для престарелых. Но уже через минуту эти мысли ушли. Он осторожно погладил ее руку, чувствуя нарастающую вину.

- Иди, - сказала Ронни. - Не позволяй мне усесться тебе на шею.

- Посмотрим, - ответил Бобо, и для него в этих словах заключался двойной смысл.

Он взял поднос и отнес его на кухню. Позади вновь вздохнула Ронни. От боли, подумал он.