Роберт Силверберг - Крылья ночи

— Например?..

— Он желает знать, как появились гильдии. Он хотел узнать имя генетика, который создал первых способных к размножению крылатых. Он интересовался, почему существуют мутанты и действительно ли мутанты прокляты Провидением.

— И у вас есть ответы на все эти вопросы?

— На некоторые, — кивнул Бэзил и повторил: — На некоторые.

— О происхождении гильдий?

— Они появились, чтобы придать структуру и значение обществу, пострадавшему от поражения и разрушения. — Запоминатель воодушевился. — В конце Второго цикла царствовал хаос. Ни один человек не осознавал ни своего положения в обществе, ни своего назначения. По миру разгуливали благополучные инопланетяне, которые смотрели на нас как на бессловесных тварей. Требовалось установить жесткие рамки компетенции каждого, благодаря которым человек мог бы осознать свою ценность по сравнению с другими. Так появились первые гильдии властителей, хозяев, купцов, помещиков, лоточников и слуг, потом — писцов, музыкантов, клоунов и грузчиков. Через некоторое время возникла надобность в чиновниках, а потом — в дозорных и защитниках. Годы магии дали нам крылатых и мутантов, впоследствии были созданы нейторы, так что…

— Но ведь у мутантов нет своей гильдии! — воскликнула Аулуэла.

Запоминатель только сейчас заметил ее.

— Кто ты, дитя?

— Меня зовут Аулуэла, я из гильдии крылатых. Сейчас я путешествую с дозорным и этим мутантом.

— Я уже рассказывал ему, — Бэзил кивнул в сторону Гормона, — что когда-то у мутантов была своя гильдия, но они лишились ее тысячу лет назад по приказу Совета властителей. Это было наказанием за мятеж в Джорслеме: тогда они попытались захватить святыни. С тех пор они безгильдийные, и ниже их по положению только нейгоры.

— Я и не знал об этом.

— Ты же не запоминатель, — самодовольно заметил Бэзил. — Открывать прошлое — наша работа.

Что верно, то верно.

Гормон помедлил и как-то вяло поинтересовался:

— А сколько всего гильдий сейчас?

Бэзил смутился и ответил неопределенно:

— По крайней мере сотня. Некоторые очень малы, некоторые просто местные. Я же изучаю первоначальные гильдии и их ближайших последователей, а что произошло за последние несколько сотен лет — это область деятельности других. Может, мне запросить эту информацию для тебя?

— Не беспокойтесь. — Гормон тряхнул головой. — Это просто пустой вопрос.

— Твое любопытство радует, — одобрительно заметил запоминатель.

— Я нахожу мир и все, что в мире имеется, исключительно захватывающим. Разве это грех?

— Странно, — сказал Бэзил, — безгильдийные редко заглядывают за пределы своего горизонта.

Появился слуга. Он преклонил колени перед Аулуэлой и сказал уважительно, но одновременно с легким пренебрежением:

— Принц вернулся во дворец. Он желает вашего общества во дворце.

В глазах Аулуэлы отразился ужас.

— Я должна пойти с вами?

— Пожалуйста. Вы должны быть в платье и надушиться. Он также хочет, чтобы ваши крылья были раскрыты.

Аулуэла кивнула. Слуга увел ее.

Запоминатель рассказывал о старых днях Рума, я слушал, а Гормон вглядывался в темноту. Наконец Бэзил пожаловался, что у него пересохло в горле, извинился и торжественно удалился. Несколько мгновений спустя внизу открылась дверь и появилась Аулуэла, она двигалась так, словно принадлежала к гильдии лунатиков, а не крылатых. Укутанное в прозрачные, невесомые одежды, ее хрупкое тело таинственно белело в свете звезд. Крылья ее были раскрыты и медленно трепетали в такт печальным ударам сердца. Слуги поддерживали ее за локти, словно она всего лишь слабая копия живого создания, а не реальная женщина.

— Лети, Аулуэла, лети! — прорычал Гормон. — Улетай, пока можешь!

Она исчезла в боковом входе во дворец.

Мутант посмотрел на меня:

— Она продала себя принцу, чтобы обеспечить нам кров.

— Пожалуй, ты прав.

— Как бы я хотел сравнять с землей этот дворец!

— Ты любишь ее?

— Разве это не очевидно?

— Успокойся, — посоветовал я, — ты необычный человек, но все же крылатая не для тебя. Особенно если она делит ложе с принцем Рума.

— Она перешла к нему из моих рук.

Я был потрясен.

— Ты познал ее?

— И не раз! — рявкнул он с досадой. — В момент экстаза ее крылья трепещут, как листья под порывами ветра.

Я вцепился в ограду, чтобы не свалиться во двор. Звезды и луна с ее бледными спутниками кружились и прыгали перед моими глазами. Я был потрясен и не понимал, что породило в моей душе подобную бурю. Был ли это гнев на Гормона, который посмел нарушить каноны? Или его смелость задела родительские чувства, которые я питал к Аулуэле? А может, меня просто терзала зависть к Гормону, сумевшему получить то, что находилось за пределами моих возможностей, но не за пределами моих желаний!