Роберт Силверберг - Слоны Ганнибала

Я нашел Тима в его командном пункте на Пятьдесят девятой улице. Он посмотрел на меня так, словно я был посланником сатаны.

— Мне нельзя разговаривать с тобой, пока я на службе, — заявил он.

— Слышал о зоопарке?

— Конечно, — произнес он сквозь стиснутые зубы. От недосыпания глаза у него покраснели. — Как безответственно мы с тобой поступили!

— Послушай, откуда нам было знать…

— Непростительно. Ужасная ошибка. Теперь пришельцы чувствуют угрозу со стороны людей, посягнувших на их территорию, и ситуация в целом изменилась. Мы побеспокоили их, и они выходят из-под контроля. Я подумываю о том, чтобы написать на себя рапорт. Пусть меня судят военным судом.

— Не глупи, Тим. Мы пробыли на их территории три минуты. Им на это наплевать. Может, они забрели бы в зоопарк, даже если бы мы и не…

— Убирайся! — буркнул он. — Мне нельзя разговаривать с тобой, пока я на службе.

Господи! Можно подумать, я втянул его во все это! Ну, теперь он вернулся к своему киношному образу: прославленный вояка, непостижимым образом совершивший непростительную ошибку, за что всю оставшуюся жизнь будет вынужден провести под холодным и пристальным взором собственного осуждения. Бедный придурок. Я попытался уговорить его не принимать случившееся слишком близко к сердцу, но он отвернулся от меня. Я пожал плечами и пошел к себе в офис.

Тем днем некоторые сердобольные граждане потребовали отключить силовое ограждение, чтобы звери смогли уйти из парка. Фактически они оказались там в ловушке вместе с пришельцами.

Еще одна головная боль для мэра. Он потерял бы очень много очков, если бы вечерние новости продолжали показывать, так наших обожаемых белых медведей, енотов, кенгуру и прочих заглатывают, словно таблетки, инопланетные монстры. Но если отключить силовое ограждение, то целая орда леопардов, горилл и росомах разбежится по улицам Манхэттена — не говоря уж о пришельцах, которым ничто не мешало последовать за ними. Мэр, естественно, тут же создал комиссию по изучению ситуации.

Мелкие пришельцы держались около космического корабля и ни в какое общение с нами по-прежнему не вступали. Продолжали возиться со своими машинами, производящими странные звуки и удивительно окрашенный свет. Однако гиганты слонялись по парку и в своих бесцельных блужданиях причиняли ему серьезный ущерб. Вдребезги разбили щиты бейсбольных полей, свалили в озеро фонтан Вифезды, перевернули и разбросали кресла и столики в «Таверне на траве» и натворили много чего еще. Однако никто не возмущался, кроме типов вроде «Друзей парка». Думаю, все были слишком потрясены присутствием самых настоящих галактических тварей. Нам льстило, что они избрали Нью-Йорк местом первого контакта. (Но где еще?!!)

Никто, естественно, не мог объяснить, как гигантам удалось проникнуть сквозь силовое заграждение на Семьдесят второй улице, но на Семьдесят девятой установили новый барьер, и этого вроде бы оказалось достаточно, чтобы сдерживать их. Бедняга Тим двенадцать часов в день патрулировал оккупированную зону по периметру. Я стал больше времени проводить с Марантой, не ограничиваясь обычными ланчами. Элейн что-то заметила. Но я не заметил, что она заметила.

Однажды в воскресенье на рассвете один из гигантов возник у музея Метрополитен и заглянул в окно египетского внутреннего дворика. Поначалу власти решили, что в силовом ограждении на Семьдесят девятой улице тоже возникла щель, как когда-то на Семьдесят второй. Потом пришло сообщение о другом пришельце около Риверсайд-драйв и о третьем — у Линкольн-центра. Стало ясно, что силовые заграждения их не удерживают. Прежде они просто не давали себе труда выходить за них.

Считается, что контакт с силовым заграждением чрезвычайно неприятен для любого организма с нервной системой сложнее, чем у кальмара. Все нейроны вопят от боли. Вы непроизвольно отрыгиваете назад, повинуясь неодолимому рефлексу. С того дня, названного нами Безумным Воскресеньем, гиганты-пришельцы начали пересекать силовые поля, будто их и вовсе не было. В инопланетянах главное то, что они инопланетяне. Они не обязаны следовать нашим ожиданиям.

В те выходные настала очередь Бобби Кристи получить всю квартиру целиком в свое распоряжение. В такие дни мы с Элейн предпочитали вставать пораньше и проводить день вне дома, поскольку это слегка угнетало — торчать в квартире, сплошь заставленной мебелью из трех комнат. Мы шли по Парк-авеню в направлении Сорок второй, когда Элейн внезапно спросила: