Роберт Сильверберг - Мухи

Она была невелика ростом и не слишком сильная, да к тому же еще и беременная. Кэссиди мягко, но крепко схватил ее за запястья и притянул к себе. Он уже чувствовал появляющиеся в ней новые эмоции — жалость к себе, перебивающую страх, а ведь он ничего еще ей не сделал.

Как можно добиться выкидыша на седьмом месяце?

Тут мог помочь резкий удар в живот. Слишком грубо, слишком грубо. Впрочем, у Кэссиди не было под руками никаких препаратов, чтобы заставить ее скинуть, — ни вытяжки спорыньи, ни чего-то другого, вызывающего спазмы. Поэтому он резко согнул колено, сожалея о грубости принимаемых мер. Лерин осела. Кэссиди ударил ее еще раз. Все это время он оставался совершенно спокойным, ибо вряд ли можно находить радость в насилии. Третий удар оказал желаемое воздействие. Кэссиди отпустил Лерин.

Она была в сознании и корчилась от боли. Кэссиди настроился на восприятие. Ребенок, как он понял, не был мертв. Не умрет он и потом. Но он, несомненно, был искалечен. Все, что он уловил от Лерин, это сожаление, что она родит урода. От ребенка придется избавиться. И начинать все сначала. Это было очень, очень грустно.

— Зачем, — выдавила она, — зачем?

Почему-то все пошло не так, как ожидали Золотистые. Оказалось, что даже они способны просчитаться, и причиной тому была дарованная Кэссиди сила. С ним надо было что-то делать.

Они дали ему необычные способности. Он мог воспринимать и транслировать эмоции людей в чистом виде. Золотистым это и было нужно, поскольку они могли теперь выстроить модели поведения человеческих существ. Но, даруя ему нервный центр, включающий эмоции других, они неизбежно должны были отключить его собственные чувства. А это искажало данные.

Он сделался слишком большим разрушителем, идя своим безрадостным путем. Необходимо было ввести коррекцию. Ибо он слишком много перенял от самих Золотистых. Они могли забавляться Кэссиди, поскольку его жизнь принадлежала им. Но он не должен был забавляться другими.

Они связались с ним и передали приказ.

— Нет, — ответил Кэссиди. — Вы достаточно повозились со мной. Мне нет нужды возвращаться.

— Необходима дальнейшая настройка.

— Я отказываюсь.

— Ты не сможешь отказываться долго.

Все еще противясь, Кэссиди сел на корабль до Марса, способный слышать их приказы. На Марсе он зафрахтовал ракетку, совершающую регулярные рейсы на Сатурн, и убедил экипаж свернуть к Япету. Золотистые завладели Кэссиди сразу же, как только он попал в зону их досягаемости.

— Что вы будете делать со мной? — спросил он.

— Реверсируем поток. Ты не будешь больше чувствовать эмоции других. Ты будешь сообщать нам о своих чувствах. Мы возвратим тебе совесть, Кэссиди.

Он протестовал. Это было бесполезно.

Они сделали необходимые приготовления внутри золотистой сферы. Они проникли в него и перестроили его и повернули все его органы чувств внутрь, чтобы он мог питаться собственными переживаниями, подобно стервятнику, рвущему свои внутренности. Вот эта информация должна была быть ценной. Кэссиди сопротивлялся, пока на сопротивление хватало сил и пока не почувствовал, что сопротивляться уже поздно.

— Нет, — пробормотал он. В желтом сиянии он увидел лица Верил, Мирабель, Лерин. — Вы не должны этого делать… Вы мучаете меня… словно муху…

Сопротивляться не имело смысла. Его отослали обратно, на Землю. Его вернули к травентиновым башням и бегущим дорожкам-тротуарам, к дому удовольствия на 485-й улице, к островам света, сверкающим в темном небе, к одиннадцати миллионам людей. Его вернули назад, бродить среди них и страдать. А потом докладывать о своих страданиях. Придет время, и его отпустят, но это будет не скоро.

Сперва из прошлого мы вызывали великих людей, просто так, из любопытства. (Было это в середине двенадцатого тысячелетия: 12400-12450 примерно.) Призвали Цезаря, и Антония, и Клеопатру. Уинстон Черчилль разочаровал нас (шепелявил и слишком много пил), а Наполеон поразил своим великолепием. Мы прочесали тысячелетия ради забавы.

Но через полвека игра наскучила. Нам тогда легко все приедалось, в середине двенадцатого.

Мы стали вызывать богов и героев. Это казалось более романтичным, более соответствующим духу нашей эпохи.

Пришел мой черед исполнять обязанности куратора Дворца человека. А так как именно там поставили новую машину Леора Строителя, я наблюдал все с самого начала.