Фредерик Пол - Кометы Оорта

Он попытался сделать вид, что наслаждается своим вином и огромной розовой креветкой с крекерами и молоком. По словам Азы Черны (а он должен был знать, ибо только благодаря ему он еще был жив), он мог выбрать одно из двух. Либо есть все что угодно, либо продолжать жить. Еще некоторое время. И то ли из-за своей доброты, то ли из-за отчаяния Черны сообщил ему максимальный срок, какой он может протянуть, и Маршан порою от нечего делать пытался подсчитать, сколькими из этих оставшихся месяцев он может пожертвовать ради того, чтобы один раз наесться от души. Он верил, что, когда Черны посмотрит на него после еженедельного медицинского обследования и скажет, что остались считанные дни, он возьмет эти последние дни и обменяет их на кусок жареного мяса с жареным картофелем и кисло-сладкой капустой. Но это время еще не наступило. При удаче он мог рассчитывать еще на месяц. Возможно, на два…

— Прошу прощения? — произнес он, полуобернувшись к шимпанзе. Даже смитованное, животное говорило так плохо, что до Маршана не сразу дошло, что обращаются к нему.

Ему не следовало поворачиваться.

Его запястье онемело; ложка в руке закачалась; мокрые крекеры упали на пол. Он совершил ошибку, пытаясь отодвинуть колено. Старым выглядеть — приятного мало, не хватало еще оказаться на виду у всех заляпанным едой, так что он сделал слишком быстрое движение. Кресло стояло на самом краю небольшого возвышения. Он почувствовал, что опрокидывается.

«Девяносто шесть лет — это уже слишком много для того, чтобы удариться головой об пол, — мелькнула у него мысль. — И если сейчас это произойдет со мной, то, может быть, лучше бы мне было отведать этих креветок…» Но он не разбился.

Он только потерял сознание. И ненадолго: когда он пришел в себя, его еще несли обратно в гардеробную за сценой.

Когда-то Норман Маршан решил посвятить свою жизнь надежде.

Обладая богатством, умом, женатый на красивой и хрупкой девушке, он вложил все, что имел, в Институт колонизации внесистемных планет. Начал он с пожертвования нескольких миллионов долларов.

Это было все, что его отец оставил ему, и было далеко недостаточно для успешного осуществления проекта. Это был лишь катализатор. Он использовал деньги для того, чтобы нанять рекламных агентов, держателей ценных бумаг, консультантов по инвестициям и менеджеров. Он потратил их на съемку документальных фильмов и рекламу на телевидении. При помощи этих денег он финансировал коктейли для сенаторов и призы для общенациональных конкурсов учеников шестого класса. Он добился того, чего хотел.

Он добился денег. Очень больших денег. Он собрал все деньги, которые удалось выпросить и вымолить из карманов планеты, и вложил их в финансирование создания двадцати шести огромных кораблей, каждый размером с десяток океанских лайнеров, и отправил их в космос, как фермер, разбрасывающий пшеницу по ветру.

«Я пытался, — шепотом сказал он себе, возвращаясь из самой глубокой тьмы, в которой он когда-либо бывал. — Я хотел увидеть, как человечество протягивает руку и касается нового дома… и я хотел быть одним из тех, кто направит его туда».

Кто-то говорил:

— …он знал об этом, не так ли? Однако мы пытались сохранить это в тайне… — Кто-то приказал говорящему заткнуться. Маршан открыл глаза.

И увидел рядом Черны, мрачно наблюдавшего за ним. Заметив, что Маршан пришел в себя, он произнес:

— С тобой все в порядке. — И Маршан понял, что это так: Черны сердито бросил эту фразу. Если бы дела были совсем плохими, он бы улыбался. — Нет-нет! — закричал Черны, хватая его за плечо. — Ты не останешься здесь. Тебе нужно домой, в постель.

— Но ты же сказал, что со мной все в порядке.

— Я хотел сказать, что ты еще дышишь. Тебе нельзя перенапрягаться, Норм.

Маршан возразил:

— Но банкет… я должен быть там…

Аза Черны заботился о Маршане уже тридцать лет.

Они вместе рыбачили, а разок-другой даже напивались. Черны ни за что не даст себя уговорить. Он только покачал головой.

Маршан тяжело откинулся на спинку. Позади Черны на краю кресла, наблюдая за ними, молча сидел на задних лапах шимпанзе. «А ведь он встревожен, — подумал Маршан. — Встревожен, потому что ощущает за собой вину за происшедшее со мной».

Эта мысль придала ему сил и он произнес:

— Как глупо с моей стороны было падать таким образом, мистер… простите?

Черны представил его.

— Это Дуэйн Фергюсон, Норман. Он работал на Копернике вне штата. Смитованный. Он присутствует на банкете в костюме, как обычно.