Наталья Суханова - В пещерах мурозавра

Дядя Люда даже присвистнул от удивления.

Бабоныко сказала с одобрением:

- Девочка моя, тебя облагородило общение с Фимой!

А бабушка Тихая неизвестно к чему заметила:

- Человек из еды живеть!

На этот раз никто ей не возразил, каждый и сам думал о еде. Все замолчали.

Шла Тихая последней, и остальные не сразу заметили, что она исчезла. Заметили, только когда начался крутой спуск и Нюня хотела помочь ей.

- Дядя Люда, Тихая пропала! - закричала она.

- Ну, вот, - задумчиво сказала Бабоныко, - твердила о еде, ее кто-то и скушал.

- Как бы не так, бабонька! Стала бы она молчать, как же!

- Ти-ха-я-аааа! - крикнул изо всех сил Людвиг Иванович.

Бабоныко и Нюня подхватили:

- Ти-ха-я-аааа!

Никто не отзывался.

- И фонарь пропал, - заметила Нюня.

- Это уже хорошо, - почему-то сказал дядя Люда. - Кто помнит, сколько боковых тоннелей мы прошли после того разговора о еде?

- Я! Я знаю! Сейчас вспомню... Пять!

- Хорошо. Начнем искать, заходя в каждый тоннель.

Ни в первом, ни во втором тоннеле никого не оказалось. И в третьем тоже, на первый взгляд, никого не было, но Нюня заявила, что видела, как оттуда мелькнул розовый свет.

- Тебе показалось! - громко сказал дядя Люда и, несмотря на уверения, утащил Нюню к следующему тоннелю.

Сам же, без света, на ощупь, тихонечко вернулся к третьему тоннелю. Еще когда они, проходя мимо, светили в него, Людвиг Иванович заметил в глубине крутой поворот. Теперь дядя Люда пробрался к нему и замер, держа наготове фонарик. Вот мимо промчался муравей; вдруг шорох его бега прервался, раздалось знакомое ворчание, и дядя Люда, включив фонарь, увидел возле муравья бабушку Тихую - она деловито щекотала муравья антенной. От неожиданно вспыхнувшего света Тихая выронила антенну и обернулась, так что капля нектара, которой угостил ее муравей, упала прямо на узелок волос.

- Поисть спокойно не дадуть, - буркнула она.

- Кушайте на здоровье, - сказал удивленно дядя Люда, - однако надо предупреждать, когда вы уходите на обед. Да и неплохо бы поделиться опытом с нами.

Он привел Бабоныку и Нюню и велел смотреть.

На этот раз Тихая сработала четко - пощекотала муравья антенной, и он отдал ей каплю нектара. Впрочем, в этой капле было добрых полстакана.

- Вот только глотать трудно, - пожаловалась Тихая, - пока научишься, и в нос лезеть, и по мусалам течёть.

- Какой ужас! - закрыла глаза ладонью Бабоныко. - Я не могу справиться с отвращением!

- А молоко пьешь? - презрительно отозвалась Тихая. - Оно уж и вовсе промеж ног у коровы висить. Э, да хватить едоков и без вас, дураков!

- Ну-с, так, теперь попробую я, - сказал Людвиг Иванович. - Проблему питания надо решать!

Он поудобнее взял антенну и вышел на середину тоннеля. Первый же муравей был остановлен. Дядя Люда пощекотал его, и муравей выплюнул каплю прямо ему в лицо.

- О боже, я не могу больше! - сказала Бабоныко.

Нервным движением вытащила она из глубокого кармана флакончик и отвернула крышку. Однако поднести к носу не успела. Пробегавший мимо муравей резко затормозил, несколько раз бухнул брюхом об пол и, грозно разведя жвалы, кинулся на нее. Бабоныко взвизгнула и швырнула в муравья флакон. Пахучая жидкость растеклась по телу муравья, сейчас же к нему ринулись другие муравьи и мгновенно разорвали его.

- Ах! - сказала Матильда Васильевна и без чувств повалилась наземь.

- Бабонька! - бросилась к ней Нюня.

Вдруг какой-то муравей схватил Бабоныко и побежал прочь.

- Отдай! - закричала Нюня, вцепившись в Матильду Васильевну.

Людвиг Иванович кинулся на помощь, но поздно - копошащийся клубок тел исчез в глубине тоннеля.

Глава 30

Святая святых

Фимка стоял в камере матки и озирался. Он был похож на "неверного", пробравшегося во дворец эмира. Как-то он читал книжку про одного ученого, который хотел знать все языки и жизнь всех народов. И вот этот ученый проник в "святая святых", в город "ста тысяч садов" и в толпе дервишей, сам не отличимый от них, слушал музыку и отбивал такт ногой. По этому движению сын эмира распознал в нем "неверного", но не стал выдавать, пораженный в беседе его мудростью.

Здесь, в центре муравейника, мудрость была никому не нужна и возникни малейшее подозрение, что он не свой, - от Фимки в одну секунду не осталось бы ничего. Ведь это было сердце муравьиной семьи, ее будущее, ее вечность. Каждый из рабочих муравьев живет год, матка - лет восемнадцать, но муравьи существуют миллионы лет и в камере царицы создается их бессмертие.