Павел Шумилов - Последний Повелитель

– Я провожу. Почему ты не сядешь на коня?

– Хайкара обидится. Это была ее обязанность – возить меня. Теперь она ослабела, везти не может и очень ревнует. Ты не одолжишь мне пару золотых? Джулия отдаст.

– Вот кошель, и забудь об этом. Мы и так должны тебе за обозы с хлебом.

Джафар провел два дня у Джулии, утром третьего собрался уходить. Попрощался с конями. Хайкара, почуяв неладное, вырвалась из конюшни, пошла за ним. Вечером Джулия осознала, что он ушел навсегда, разыскала Амадея. Церкач сообщил своему начальству. Были подняты по тревоге все силы города. Во все стороны разосланы гонцы с приказом: найти, охранять, в контакт по возможности не вступать. К утру прискакал гонец с известием. Амадей сел на коня, ускакал вместе с ним.

Джафар шел не спеша тем маршрутом, который десять лет назад проделал вместе с Корой. Рядом с ним шагал церкач. Никакой цели не было. Шел, вспоминал, иногда молчал, иногда рассказывал. Проходили в день столько, сколько могла пройти Хайкара. Ночевали когда в трактирах, когда прямо под открытым небом. Джафару было все равно. Когда он задумывался, машинально начинал рисовать драконов. Больших, маленьких, с крыльями, без крыльев, бегущих, летящих, отдыхающих. Рисовал палкой на земле, ножом на столе в трактире, углем на стене. При случае, Амадей записывал все, что мог вспомнить из его рассказов. Потом незаметно передавал записи курьеру. Из мозаики отрывочных рассказов складывалась картина удивительного мира. Грандиозного, могучего, красивого, в котором люди были равны богам. Они мыслили другими категориями, действовали широко, глобально. Изменяли орбиты планет, заполняли водой океаны, превращая мертвые каменные шары в обитаемые миры. Для людей этого мира не существовало невозможного. Да, они были людьми и делали ошибки. Но что решил сделать мальчишка, не закончивший учебу, оказавшийся в безвыходной ситуации? Он решил переделать этот мир по образу и подобию своего. Один! За оставшиеся десять лет! Амадей хорошо помнил их первую встречу в трактире. Обоим тогда было около двадцати. Пределом мечтаний Амадея была должность начальника патруля. Джафар разрабатывал план перестройки мира. Даже в пьяном загуле поражала масштабность содеянного. Восемь разгромленных за ночь трактиров – и ни одного недовольного трактирщика.

Недалеко от Литмунда пала Хайкара. Джафар попросил у Амадея меч и принялся копать могилу. Амадей удивился, но промолчал и стал помогать. Остановил проезжавший мимо патруль, предъявил документы, приказал помочь. Впятером, сменяя друг друга, управились достаточно быстро.

Километров через десять Джафар долго осматривал зарастающую кустарником поляну. Разыскал холмик чьей-то могилы, воткнул в него полусгнившее обломанное рыцарское копье, лежавшее рядом. Сел под деревом.

– Здесь я встретил Кору, – объяснил он. – Кору, Табака, Хайкару. И этого бедолагу, – кивнул на могилу.

Уходить не собирался. Амадей чуть ли не силой посадил его на своего коня, отвез в Литмунд.

Джулия продала трактир в Тонто, переехала в Литмунд, открыла новый. Перевезла к себе Джафара. Тому было все равно. Сидел где-нибудь с кружкой в углу зала, бормотал под нос непонятное – о взаимодействии нуль-т тензоров перехода и сдвига, хромосомах, фракталях, многофакторном влиянии капсулированных активных радикалов на фенотип. Рисовал своих драконов. Чаще всего – изящного, гибкого как ящерица, чем-то неуловимо женственного.

– Бесполезно, Амадей, бессмысленно и бесполезно считать вероятности, – втолковывал он церкачу. – Тысячу лет назад целые институты разрабатывали планы вашего развития. Вероятность удачной реализации – девяносто девять и восемь десятых процента. Где они – эти девяносто девять? Нету! Сгинули тысячу лет назад. Наш с Корой план – десять лет труда, восемьдесят процентов вероятности. Где он? Хочешь сказать, что двадцать процентов перевесили? Неправда! Не входило это короткое замыкание в двадцать процентов. Мне оставалось только кабель отстегнуть, десять-пятнадцать секунд, и заработали бы восемьдесят. Кирик – он бы справился. Он был в восемь раз умнее меня. Целую минуту он мерил зал могучими шагами. Десять секунд – и все было бы не зря. А знаешь, почему ничего не получилось? Потому что я взялся за это дело. Если бы это же самое делал Камилл, Модуль, Гром, кто угодно, не было бы никакого замыкания. Камилл на десять лет вперед видел. Он же говорил мне: это дело не для щенка. Только ни один щенок не считает себя щенком. Они думают, что они львы, ягуары. А из-за них настоящие люди гибнут, Кора…