Владимир Бабула - Планета трех солнц

Сперва я попробовал копать яму руками. Работа продвигалась медленно и трудно, так как грунт был глинистый, да еще и порос травой с длинными, крепкими корнями. Затем я использовал банку из-под консервов; попробовал копать камнями и палками. Вот так я и ковырялся в земле всю ночь и весь следующий день…

— Не понимаю, как вам удалось выкопать яму, когда вы не могли даже стоять на коленях? — воспользовался короткой паузой Ватсон.

— Припечет, — и дурак поумнеет!.. Очень просто, хоть и не очень приятно: сидя с вытянутыми ногами, я копал землю сначала вокруг себя, а потом под собой. Закончив копать, вылезал по заранее сделанной из лиан и ветвей лестнице…

Примитивная крыша потребовала от меня еще двух суток изнурительного труда, но теперь я имел хоть какую-то защиту. Кусты со съедобными плодами росли недалеко, а питьевая вода проступила на дне моей ямы. Сначала я не очень обрадовался этому, но, подумав, остался доволен. В сплетенном из веток «полу» я оставил отверстие для «колодца». Воду я набирал теми же консервными банками.

Прошла неделя, затем месяц, а я все еще жил, как самое жалкое первобытное существо. Нога заживала очень медленно, отправляться в дальние прогулки я не мог. Заготовка продовольствия становилась все более сложной.

Но вот это нищенское прозябание нарушило странное происшествие. Все началось с мелочи — исчезла жестянка, которую я оставил вечером у своей норы.

Съесть ее никто не мог; если бы ее втоптал в землю какой-нибудь ящер, остались бы следы. Следовательно, ее кто-то стащил.

«Вора нужно поймать!» — решил я и соорудил нехитрую ловушку: привязал к веревке консервную банку, бросил в нее несколько камней (при малейшем движении они гремели) и вечером положил у входа в землянку.

Я впустую прождал несколько ночей, но наконец жестянка загремела. Я выскочил наверх и при свете фонарика увидел маленького квартянина. К моему удивлению, он был бескрылый.

Опрометчиво засунув лапку в банку, воришка никак не мог вытащить ее оттуда, тоненько пищал и таращился на меня испуганными глазенками. Я связал его лианами, оставил на поляне и хотел вернуться в землянку, как вдруг услышал подозрительный шорох: из кустов выползло еще одно такое же существо. Я спрятался.

Квартянин направился к моему пленнику. Даже не попытавшись освободить товарища, он сел рядом и обнял его.

«Должно быть, вы совершенно безобидные существа. Освобождайтесь и ступайте восвояси!» — подумал я, направляясь к своей норе.

Вы не можете представить, как я был удивлен утром: оба квартянина сидели на крыше моего «дворца».

— Почему вы не убежали? — спросил я громко, чувствуя острую потребность поговорить хоть с кем-нибудь, независимо от того, понимали меня или нет.

Услышав мой голос, квартяне вздрогнули, но остались на месте. Они с интересом посматривали на меня, будто пытались понять, откуда исходили эти странные звуки. Я засмеялся:

— Не надо голоса бояться, а надо на него любоваться… — продекламировал я, широко раскрывая рот. — Вы слышите глас человека, и так говорит каждый из нас…

Странные существа не сводили с меня глаз. Рассматривал их и я. Вначале я не мог понять, почему у одного из детенышей есть крылья, а у второго нет. Потом понял: видимо, тот, который попал ко мне в плен, лишился крыльев во время какого-то пожара. Во всяком случае, у него на теле сквозь волосы виднелись шрамы от ожогов.

Удивительные гости отвлекли меня от размышлений тоненьким писком, который затихал на очень высоких тонах. Может они хотели мне что-то сказать или хвастались своими прекрасными песнями, не знаю. Я только почувствовал, что это — проявление привязанности. И не ошибся: когда квартянчики осмелели, они начали ходить за мной, копируя каждое мое движение. Они были похожи на детей. Признаюсь, я полюбил этих милых созданий с первого же дня. Я назвал их Франтиком и Марженкой. Франтик был с крыльями, Марженка — без крыльев.

Через несколько дней мы так подружились, что Франтик и Марженка захотели любой ценой поселиться в моем подземелье. Я бы солгал, если бы стал уверять вас, что был в восторге от их планов. Для троих жилье было слишком тесным, а самое главное — они все-таки оставались для меня животными. Рядом с ними я не мог бы спокойно спать.

Итак, Франтик и Марженка расположились снаружи, в уютном гнездышке среди густой травы. Каждый день они резвились до глубокой ночи, а потом спали до полудня. Я всячески пытался изменить их режим, но со временем оставил попытки перевоспитания, ибо понял, что для них ночь служит днем. В конце концов, я был рад этому — отныне мое жилище получило ночную охрану.