Алексей Свиридов - Десять минут за дверью

- Заглавный верхнесвятой приехал.

- Что? А, да. Один?

- С ближним чином.

- Давай. Еще что?

- Караул бы с площади убрать - толпа шумит, а где толпа, там непорядок.

- К оберегателю сходи. Непорядку конечно не нужно, но может у него какие-нибудь свои резоны.

Управщик ушел, и сразу же за ним в дверях показались славабожники. Заглавный верхнесвятой Артемисий осенил залу полным праведным крестом на десять сторон и тяжело опустился в ближайшее кресло отдышаться преклонный возраст давал себя знать, особенно если вспомнить молодые годы, проведенные в нестрогом монашестве.

- Вот что, - начал князь не тратя времени на ритуальные приветствия. - Про Арика тебе должны были сказать - сказали?

- Сказали. Горька участь души грешной, заблудшей сиречь.

- Его душу нам не судить. Теперь войско Отца земного теперь на нас пойдет, и скорее всего этой же зимой, волки-рыцари на одном месте долго не сидят. По военной части я уже занялся, а по духовной что можно еще сделать?

- Ну... войско наше мы само собой благословим. За этим не станет, заверил Артемисий. - Что еще? Ересь Отца Земного я года три назад проклял.

- Четыре с половиной, - подсказал ближний чин.

- Хм... - князь задумался. - Прокляни еще раз. Лишним не будет. Теперь главное, зачем и звал. На ведьм, колдунов, шаманов лжебогов языческих у тебя доносов много накопилось?

- Не много, но есть, - ответил ближний чин. - С ними строго по особому указанию твоему поступлено.

- Ага. Посади там у себя двух-трех монахов непостриженных, потолковей, и чтоб к утру разобрали все хоть вдоль, хоть наискось.

- Ой, князь! Грех тяжкий на себя берешь, на прислужников сил богопротивных внимание свое оборачивая!

- Ну а хоть бы грех? Не первый раз.

- Так те я тебе отпустил, - кротко заметил Артемисий. - А на этот еще не знаю, какова воля божья будет.

Князь усмехнулся.

- Я в указе об лихолетном оброке храмы особо выделил - вполовину брать буду, если конечно не припрет. А остальные полностью платить станут. Не по справедливости поступаю, тоже ведь грех? Так ты волю божью об них обоих вопроси, разом.

- Вопрошу князь, вопрошу. Будем на милость Славы Праведной надеяться, предел которой неизмерим в этом мире.

- Вот так. Ну и все, желаю здравия, - попрощался князь, и верхнесвят отбыл. Когда его возок поворачивал с Чистой площади, толпы на ней уже не было - чернели только перевернутые сани, да два посадских "храпаидола" вели в управу под микитки щупленького человека - Скрал-Скраду попался на десятой за этот поначалу удачный день краже. "Круглое число - дурацкое число", - думал вор на ходу.

2

Утро следующего дня застало Андрея Щедроватого в Полацком подворье, на своего рода ничейной полосе между жизнью мирской и духовной. Двое непостриженных монахов, или попросту говоря полмонахов, сидящие перед ним тоже были символом свободной ничейности, пользу от которой признавали как князья, так и чины славабожные, но которая же зачастую доводила и тех и других до белого каления. Князь Андрей даже как-то сочинил указную грамоту об отмене "сего сословия несуразного", но до дела не дошло - в конце концов мало кто из князей не проходил этой школы в юности сам, а повзрослев не отдавал туда сыновей. И вот, князь сидел за широким сосновым столом в одной из комнатенок, на столе был ящик с ячейками для бумаг, а по бокам стояли два полмонаха, не то чтобы подобострастно, но услужить с готовностью. Как обычно по утрам, князь был не в духе.

- Я же человечно объяснял, ерунды мне всякой не надо! Мне сильненьких охота знать, а тут? - он наугад вытянул одну бумагу.

- А? Корова с наговору три дня бесовалась. Да белены она объелась, а кот черный рядом ходил - молоко унюхал. Или вот, тоже. Болван лжебогоподобный ночами по деревне ходит и горшки на заборах бьет. Девку Фенисью, околдовав, озаботил по-бабьи. Кто эту дурость сразу не похерил? Я бы его самого по-бабьи озаботил!

Один из стоящих сбоку - молодой, глаза с бессонной ночи красные, заметил:

- Не все ерунда. А самая не ерунда вот тут, отдельной стопочкой. Имеем в ней: двух бабок, что по воздуху летали принародно. Жрец лжебога Громыки на храм праведный хулу изрек, и в тот же день по храму молния била. Вор, три раза кряду из кандалов ушедший, оковы нетронутыми оставив, барышник лошадиный - чтоб цену на базаре удержать два табуна по сорок голов у соперника сглазил насмерть, и свидетели тому есть. И еще леший-хохотун, в подвал пойман, содержится безвылазно.

- Тогда другое дело, - смягчился Андрей. - Два табуна насмерть? Это конечно не три дня коровьей хвори. А вор - в бегах или что?