Роберт Сойер - Смертельный эксперимент

— Интересная мысль, — согласился Саркар. — Пожалуй, избавившись от необходимости дышать, можно было бы в одном предложении выразить более сложную мысль. Но от этого ведь не поумнеешь. Важно не как ты говоришь, а как ты думаешь.

— Это верно, но, хм, я заметил, что Дух склонен выражаться несколько уклончиво.

— Я тоже обратил на это внимание, — подтвердил Саркар. — Ну и что?

— А что, если это не уклончивость? Что, если он — мне даже страшно подумать, — что, если он просто говорит нечто превосходящее наше понимание? Что, если не только его манера говорить, но и сами его мысли сложнее моих собственных?

Саркар подумал.

— Ну, в работе физического мозга нет ничего похожего на дыхательные паузы, кроме... кроме...

— Кроме чего?

— Видишь ли, нейроны могут испускать импульсы лишь кратковременно, — пояснил Саркар. — Нейронная сеть может оставаться возбужденной только в течение ограниченного периода времени.

— Это, конечно, самое фундаментальное ограничение человеческого разума.

— Нет, это фундаментальное ограничение человеческого мозга — точнее, ограничение электрохимического процесса, посредством которого работает мозг. Конструкция мозга не рассчитана на то, чтобы удерживать какую-либо мысль неизменной в течение долгого времени. Я уверен, ты сам это чувствовал, например: тебе приходит в голову некая блестящая мысль, которую хотелось бы сохранить, но к тому времени, когда ты соберешься ее записать, она куда-то улетучивается. Оказывается, она уже просто угасла в твоем мозгу.

— Но Дух мыслит не с помощью мозга, — возразил Питер. — Он — просто освобожденный разум, душа. Это чистая программа, работа которой свободна от аппаратных ограничений. Никаких пауз для дыхания. Никаких нейронных сетей, угасающих прежде, чем он успеет разобраться с ними. Он в состоянии построить такое длинное предложение или развить такую сложную мысль, какую только захочет.

Изумленный Саркар медленно покачал головой.

— Вот как сознание может работать вечно после смерти, — продолжил Питер. — Нельзя же ограничиться только установлением простых связей, вроде шуток о цыпленке, перешедшем через дорогу. В конце концов все новые сопоставления одних лишь А и В исчерпаются довольно быстро. А вот Дух может сопоставить одновременно все буквы от А до Z плюс к тому же все буквы от альфы до омеги, плюс от алефа до тав, пока во всех этих сложных комбинациях не появится некая новая восхитительная, смешная ассоциация.

— Невероятно, — воскликнул Саркар. — Это значит...

— Это значит, — подхватил Питер, — что загробная жизнь может быть полна шуток, но шуток таких сложных, тонких и нетривиальных, что нам с тобой их никогда не понять. — Он помолчал. — По крайней мере пока мы не умрем.

Саркар изумленно свистнул, но затем выражение его лица изменилось:

— Кстати, раз мы уж заговорили о смерти: мне необходимо срочно отправляться домой, не то Рахима меня убьет. Сегодня моя очередь готовить обед.

Питер взглянул на часы.

— Черт возьми. Я опаздываю на встречу с Кэти — мы собирались пообедать в городе.

Саркар засмеялся.

— Что тут смешного?

— Потом поймешь, — сказал Саркар. — Когда-нибудь.

Тем временем двойник-убийца продолжал следить за компьютером компании «Фуд Фуд», ожидая заказа на адрес Черчилла. Наконец этот заказ поступил — то же самое, что Род, будучи рабом своих привычек, заказывал в течение последних шести недель.

Как только нужный ему заказ появился в системе, двойник перехватил его, внес одно небольшое изменение, а затем позволил продолжить путь по телефонной линии к ресторану компании «Фуд Фуд» на углу улиц Стилз и Бэйвью, в шести кварталах от дома Рода Черчилла.

Питер и Кэти проехали в машине Кэти в дальний конец Бэйвью-авеню. Этот отрезок улицы, примерно в десяти километрах южнее дома родителей Кэти, был сплошь занят магазинчиками, бутиками и ресторанами. Они ненадолго остановились у книжной лавки «Сыщик с Бейкер-стрит», известного торонтского магазина детективной литературы, и теперь дожидались паузы в оживленном движении, чтобы перейти на другую сторону к корейскому ресторану, в котором оба любили ужинать.

Какой-то кругленький человечек с хохолком седых волос, облаченный в короткую темно-синюю шинель из флотского сукна, проходил по тротуару. Питер заметил, как тот, пройдя мимо них, оглянулся. Питер уже начал привыкать к этому; за последнее время он довольно часто мелькал на экранах телевизоров, и люди стали узнавать его на улице. Человек в шинели подошел к ним.