Кристофер Прист - Опрокинутый мир

Допив пиво, он встал и двинулся к выходу. И тут заметил у самой двери живую картину, совершенно свежую. За столиком сидели двое мужчин и женщина; их контуры казались нечеткими, и Ллойд снял очки. Теперь его поразила яркость зрелища: на картину падал солнечный свет, и она вспыхнула так резко, что сразу затмила реального человека в дальнем конце того же стола, по-прежнему углубленного в кроссворд.

Один из замороженных был моложе двух остальных и сидел чуть поодаль от них. Он курил — на столике, выступая на полдюйма за край, лежала зажженная сигарета. Мужчина постарше и женщина явно пришли сюда вдвоем; они держались за руки, и мужчина наклонился, целуя ее запястье. Губы его уже коснулись руки; он прикрыл глаза. Женщину, все еще стройную и привлекательную, хотя ей давно перевалило за сорок, жест спутника приятно удивил и позабавил; она улыбалась, однако смотрела не на галантного кавалера, а на более молодого, сидящего напротив. Тот, с любопытством наблюдая за происходящим, поднес к губам кружку с пивом. Галантный кавалер свое горькое пиво даже не трогал — оно, как и стаканчик портвейна для женщины, стояло на столе. От сигареты молодого мужчины поднимался серый курчавый дым. Освещенный солнцем, он недвижно застыл в воздухе, а столбик пепла, отвалившийся от сигареты и поплывший к двери, завис в четырех-пяти дюймах над ковром.

— Чего тебе надо, приятель? — подал голос посетитель с кроссвордом.

Ллойд поспешил вновь надеть очки: до него наконец дошло, что в течение последней минуты он, казалось, неотрывно пялится на этого человека.

— Прошу прощения, — произнес он и ухватился за объяснение, к которому прибегал чаще всего. — Мне померещилось, что я вас знаю. Человек близоруко уставился на Ллойда, потом сказал:

— Никогда вас прежде не видел…

Ллойд изобразил глубокомысленный кивок и проследовал к выходу, мимолетно бросив взгляд на троих замороженных. Молодой с кружкой у рта невозмутимо следит за парочкой; мужчина склонился в поцелуе так низко, что почти лег на стол; женщина улыбалась, посматривая на молодого и явно наслаждаясь мужским вниманием; вокруг стоял пронизанный светом волнистый дым.

Ллойд вышел из пивной на теплое солнце.

Июнь 1903 года

— Ваша матушка хочет, чтоб я женился на вашей сестре, — сказал Ллойд.

— Знаю. Но Шарлотта мечтает вовсе не об этом.

— Я тоже. Смею ли я осведомиться, что вы лично думаете по этому поводу?

— Я не смею оспаривать решений родителей, Томас.

Они шли медленно, держась на некотором расстоянии друг от друга, и оба смотрели себе под ноги, избегая встречаться глазами. Сара вертела в пальцах зонтик, спутывая кисточки. Здесь, на прибрежных лугах, они были почти совершенно одни: Уэринг с Шарлоттой отстали ярдов на двести.

— А мы с вами? По-вашему, мы чужие друг другу, Сара?

— Что вы имеете в виду?

Пожалуй, она слегка задержалась с ответом.

— Ну вот сейчас, мы с вами вдвоем…

— Вы это подстроили.

— Подстроил?

— Я заметила знак, который вы подали кузену.

Томас ощутил, что краснеет, хоть и понадеялся, что в ясный теплый день краска может сойти за румянец. Тем временем на реке лодка-восьмерка легла на обратный курс и опять проплывала мимо. Помедлив, Сара добавила:

— Я вовсе не избегаю вашего первого вопроса, Томас. Я рассуждаю сама с собой, чужие мы или нет.

— И к какому же выводу вы приходите?

— Думаю, мы уже не совсем чужие.

— Я был бы счастлив видеться именно с вами, Сара. Без всякой нужды что-либо подстраивать.

— Мы с Шарлоттой поговорим с мамой. Между собой мы немало беседовали о вас, Томас, но делиться с мамой пока не решались. Не бойтесь задеть чувства моей сестры — вы ей нравитесь, но не настолько, чтоб она хотела выйти за вас замуж.

Сердце забилось учащенно, и Томас, набравшись смелости, спросил:

— А вы, Сара? Могу ли я…

Она потупилась и отступила с тропы в сторону, в густую высокую траву. Томас не сводил глаз с мягкого изгиба юбки и сияющего розового круга зонтика. Ее левая рука слегка касалась бедра. Наконец она ответила:

— Ваши знаки внимания мне очень приятны, Томас.

Голос был еле слышным, но слова громыхнули в его ушах, словно она произнесла их четко и ясно в тихой комнате. И он отреагировал незамедлительно — сорвал с головы соломенную шляпу и раскрыл объятия.

— Дорогая Сара, — воскликнул он, — согласны ли вы стать моей женой?

Она подняла глаза и на миг застыла, сосредоточенно изучая его лицо. Даже зонтик перестал вращаться, замерев на плече. Наконец она улыбнулась, и Томас не мог не заметить, как порозовели ее щеки, когда она произнесла: