А Свистунов - Чудо по-русски

Трое заговорщиков протолкались вперед и заняли место в организованной очереди. Люди, стоящие рядом, были радостны и спокойны. Они готовы были делиться со всеми сбывшейся мечтой. Мусинский с удивлением озирался вокруг и встречал лишь добрые и счастливые человеческие взгляды. Петрович тяжко вздыхал. Очень уж ему хотелось выпить. Шмель пританцовывал на месте от нетерпения.

- Григорий Алексеевич, я начну охрану покусывать заклинаниями, а?

- Погоди, - отмахнулся Мусинский. Нужно сначала у Короля узнать, что он учудил. Надо же понять за какими деньгами мы пришли.

Король между тем без устали одаривал неиссякаемый поток людей. А вручал он каждому: чудодейственный бальзам, излечивающий от всех болезней; рождественскую американскую индейку; большой киевский торт; головку сыра, фаршированного черносливом; килограмма три сибирских пельменей; женщинам добавлял бутылку шампанского "Абрау-Дюрсо" и шоколадку; мужчинам вручал грузинский коньяк 'Игриси" и пару лимонов.

- Благодарствуйте, всех вам благ, - кланялся впереди старичок в строгом черном костюме, с густой седой шевелюрой. Старичок бережно погрузил все дары на самодвижущуюся тележку, которой тут же снабжали, и укатил, напевая и подпрыгивая от радости.

Мусинский гордо остановился напротив Короля и с вызовом посмотрел ему в глаза. Король был как всегда, сама аккуратность, уверенность и благополучие.

- Что-то не так, Григорий Алексеевич?

- Что же ты учудил, Владимир Борисыч? - по приятельски поинтересовался Мусинский.

- Так ведь все, дорогой мой. - Король ласково улыбнулся. - Магия больше не эквивалент денежной массы.

- А что? - Мусинский в изумлении чуть не сел на песок, но его поддержали Шмель с Петровичем.

- Совесть, - веско заявил Король. - Не убий, не укради, не обмани... Ты хороший маг, Григорий Алексеевич, ты можешь творить чудеса. Можешь попытаться обмануть себя, убеждая, что творишь добро для людей, а то, что при этом хорошенько нажился, так это вовсе и не твоя вина. Но если суть твоего чуда - обман, денежек у тебя станет намного меньше. Задумаешь что-то украсть, и сам потеряешь состояние. Появиться мысль кого-то убить, и станешь нищим.

Но! Можешь стать миллиардером, и ты им станешь, только помогай новому миру и людям в нем.

- Это проповедь? - с подозрением спросил Мусинский.

- Нет. Теперь это закон рынка. Единственной ценностью стала совесть.

Ее нынче гораздо меньше осталось, чем золота, алмазов и волшебства. И приобрести такой товар нелегко. Знали бы вы, каких трудов и душевных мук стоила мне эта Русская Революция. Все мои миллиарды талантов пришлось вложить в Чудо, зато мир преобразился, а я стал безмерно богатым.

Мусинский думал.

- Значит, если я возжелаю много, много денежек, то состояние мое резко уменьшится. Кошмар. Чем больше хочешь разбогатеть, тем беднее становишься. Мир сошел с ума. - Подвел итог Григорий Алексеевич.

Петрович и Шмель сидели на песочке и пытались постичь непостижимое. Петрович мечтал о бутылке водки, но согласен был и на грузинский коньяк. Он встал и пошел получить дары. Когда он выпил залпом все пол-литра, прямо среди толпы, то горестно вздохнул и изрек.

- Совестью, значит, теперь торгуем.

Под громкий шепот многочисленных благословений, Шмель, следуя примеру Петровича, тоже вернулся в очередь.

Мусинского занимала одна мысль, где же ему теперь взять духовное богатство.

Вдруг, он заметил, впервые в жизни, над предрассветной Невой, зеленый солнечный луч. Луч мигнул и исчез. Показался край солнечного диска. Над Питером занималась алая заря.