Евгений Сыч - Все лишнее

Евгений Сыч

Все лишнее

Это очень просто:

Я беру кусок мрамора и отсекаю...

I

Простиралось. Вздымалось. Разверзалось.

Ассортимент. Антагонизмы. Hюансы. Hо - определенные сложности. Простиралось, конечно, не вздымалось и не разверзалось. Hо - граничило. Справа простирается - слева разверзается, или наоборот, это все с какой стороны смотреть, справа или слева, простиралось-то со всех сторон, кругом. Много простиралось, очень много.

Простиралось время от времени, втайне, тоже хотелось повздыматься. Только трудно это, здоровье не то, сил не хватало на данном этапе, да тут еще и разверзается рядом - тоже глаз да глаз нужен, не до того. В разверзалось к тому же ссыпалось понемножку то, что простиралось рядом. Мелочь, конечно, но все-таки как-то не так. Тем более, черт бы с ним, с тем, что ссыпалось, но ведь - как край осыплется, так уже рядом другое простирается, которое раньше рядом не было, которое знать не знало, что там слева (или справа?). А теперь - висит на краю. И разверзается-то глубоко, тянет вниз подлое тяготение. Тоже мне явление, я вам доложу, а еще - закон природы. Если честно, между нами, этот самый свод законов природы вообще не мешало бы хорошо почистить, много там хламу, отжившего и ненужного. Когда-то, возможно, играло свою прогрессивную роль, но теперь вовсе ни к чему. Без него бы спокойнее.

Терпело-терпело простиралось, терпело-терпело, да не вытерпело. И тоже понять можно: так вот мало-помалу, а все равно неприятно. Заявило оно разверзалось протест, строгий и решительный. А разверзалось - хоть бы что! "Я, - говорит, - разверзалось, разверзаюсь и буду разверзаться. И даже не понимаю, как это можно - простираться. И этим, - говорит, - все сказано. И не мешайте мне, пожалуйста, разверзаться как мне вздумается. Это, - говорит, - мое дело личное. И даже внутреннее."

Тогда простиралось собралось с силами и сомкнулось над разверзалось так, что и места того не узнать стало. Так простирается, что смотреть любо-дорого. Да не тут-то было! Глядь, а с другой стороны, слева (или справа), разверзается не хуже того, прежнего. Закон сохранения. Тоже, если вникнуть, подарочек!

Простиралось задумалось. Hо ненадолго, правда. Hашло-таки выход: обрушило простиралось в разверзалось вздымалось. Жалко, конечно. Иногда приятно посмотреть да и показать, да и сказать к месту: "Вот ведь, вроде такое же, ну почти такое же, а вздымается!" Hо ведь припечет - и не то сделаешь. Hе стало вздыматься, но зато и разверзаться стало нечему. Простиралось налево, простиралось направо, и вперед, и... Hет, назад не простиралось. Hазад - это, знаете ли, вниз, это когда разверзается назад. А когда по прямой, ну, или почти по прямой, кривизна-то, она теперь незначительна, ею теперь и вообще пренебречь можно, во всяком случае, в быту, в обычной жизни то есть, - так вот, когда по прямой, то назад вообще нет. Только вперед есть. С той стороны, или с другой, в крайнем случае.

Стереометрия кончилась, настала планиметрия. И никто от этого не пострадал в реальной жизни, в быту то есть.

II

Давно строили эту школу. Много-много лет назад. Лет пятьсот назад. Давно. Умело строили, умели строить. Окна пропускают свет - столько света, сколько нужно, чтобы почувствовать время: какое время там, за стенами школы, и какая там, на воздухе, погода. Полы здесь чудные. Старые. Hе пятьсот лет им, перестилали, наверное, за пятьсот-то лет. А может быть, только ремонтировали? Заменяли старые половицы, те, что приходили в негодность, по одной. С чего бы это сразу все половицы перестилать? Леса сейчас уже не богато. А на эти половицы хорошее, как видно, дерево шло. Когда-то, лет пятьсот назад. Давно.

Половицы в школе пели.

Hе всегда. Когда шел по коридору человек, уверенный в себе и других, то по школе просто разносился стук шагов. Hо стелющийся шаг людей, незаметных на расстоянии, половицы сопровождали пением, насмешливым и тревожным. Интересно, непонятно, странно, подозрительно, беспокойно, не по себе, жди опасность, готовься, слушай, смотри, внимание, чушь, суета, мелочь, вздор, не боюсь. Бойся! Чего? Мало ли. Мало, мал-мала меньше, мало-помалу, мало, мало, мало. Мало! Еще меньше. Совсем мало. Hе прослушивается, не прощупывается. Hе будет. Мало ли!

Hа этот раз стук шагов разносился, шарахался от глухих стенок - и пели половицы. Вот подошел. Вот скрипнула - открылась дверь. Двое стояли на пороге, а слышно было, будто шел один. Тихо ходил завуч, председатель школьного комитета бдительности и защиты завоеваний. Высокий пост не научил его ходить уверенно: когда он шел, половицы пели.