Владимир Талалаев: Свеча

Я прошу, забери меня, мама,

С улиц городских обратно домой!

Я послушным и правильным стану!

Я хочу домой! А тут я чужой!

-- Жаль, что это только песня... -- сказал крысенок в кепи с козырьком назад, греющийся у бочки. Его джинсовая курточка была расписана какими-то непонятными словами на неизвестных языках, а левая брючина разорвана у колена.

-- Только песня? -- переспросил я, никем, кроме него, не услышанный.

-- Только песня. Проси -- не проси, а домой дороги нет. Все мы идем все глубже и глубже, пока не окажемся тут, где глубже уже некуда... И путь открыт куда угодно, только не домой... Оно ведь как: домой вернуться -- это движенье вперед, а мы все больше вспять привыкли... Понемножечку, помаленечку... -- крысенок вздохнул. -- И тогда остается только смотреть на пламя и вспоминать... В его пляске я могу увидеть все, что захочу, стоит только напрячься чуток!..

"Все, что захочу!.." Эта мысль засела в голове, и я чувствовал, что вскоре ее прорвет идеей. И что-то случится! Обязательно хорошее!

Тем временем певец оборвал свою песню и в компании друга и подруги зашагал куда-то мимо горящих бочек... Мой собеседник вскочил и кинулся вслед за ними. Они взяли его за руки, одобрительно похлопали по плечу, и вскоре затерялись в этом сумеречном этаже пространства. Только шаги их еще долго звонко отдавались в тишине, эхом преломляясь меж колонн и решетчатых ферм...

Я побоялся идти за ними. Вряд ли тут есть выход. А вот потерять единственный вход-лестницу, ведущий в мой мир -- это запросто в этом хитросплетении! И я побрел вверх.

Вернее -- сделал шаг к лестнице. На ее нижней ступеньке сидела девятиголовая крыса в сером камзоле и внимательно смотрела на меня, машинально поправляя серые перчатки на передних лапках.

-- Привет... -- холодно сказала она. -- Значит -- ищешь выход?

Она говорила хором, но голос звучал только один.

-- Ищу... -- согласился я.

-- А может, выход не в том? -- крыса улыбнулась, встряхнула головами, и они слились в одну голову, словно совместились голограммы. -- Вот ты готов бежать куда угодно, чтоб только никто не ограничивал твою свободу. К вымышленным друзьям...

-- Они не вымышленные! -- горячо и излишне резко возразил я, потому что, увы, крыса была недалека от истины.

-- Вымышленные... Ты даже имен их не знаешь... Придумываешь свои... Женьку назвал Санькой... Других... перепутал... Ты даже не можешь быть уверен, что, приди ты в их компанию -- и тебя не выгонят взашей! Но ерепенишься, чтобы казаться правым, пусть даже и перед самим собой... Так может -- не туда идешь, а? Присоединяйся к нам: нет никого более свободного, чем крыса! Сам себе господин, сам с кем хочешь, с тем и говоришь! Воля! Свобода! Это ж твои мечты!

-- А со стервятником ты справишься? -- спросил вдруг я.

-- Ты о том, что на верхушке башни в Замке? -- пренебрежительно скривился крысюк. -- А чего с ним справляться? И главное -- зачем? Ты заметь -- чем далее, тем он странней и непонятней себя ведет! Он принимает решения, противоречащие его же старым правилам, и готов защищать их до последнего перышка, до последнего вздоха. Но когда останется только это перышко и только этот вздох -- он отступится, будь уверен! Потому что это его новая свобода... И я по ней вижу, что он перерождается... Заметь -- его перья все серее и серей, и все больше похожи на шерсть... Мне не пришлось его даже агитировать -- его Власть сама толкнула его на этот путь... Ведь чем безграничнее власть, тем более она развращает... Тем меньше остается у пришедшего к власти от того, кем он был раньше... Так что я не буду с ним справляться -- он сам с собой совладает, и очень скоро... Вот о таких и плачут крысоловки... -- с этими словами крыс превратился в полного старичка с короной на голове. Поверх камзола заструилась серая меховая мантия.

Серый король снял правую перчатку. Рука у него оказалась розовой, как у младенца. Он протянул ее мне:

-- Ну как, лады? Присоединяешься к нам?

Я осторожно отступил на шаг.

-- Привет, величество! -- раздался вдруг веселый знакомый голос, и я увидал спешащего к нам девила. Того самого, что как-то здорово поспорил у нас с рыцарскими доспехами, доказывая им относительность Света и Тьмы, а потом был ни за что ни про что изгнан из Замка стервятником, выбросившим его из окна.

Девил просто цвел своей дежурной улыбкой, сжимая в руке какой-то пергамент. Он выкрикнул:

-- Не иначе как нового пажа себе вербуешь, старина! Оставь, у меня есть новости поинтереснее! Смотри что я тебе раздобыл! Контракт на душу Крысолова, как мы и договаривались! Так что, любезнейший, я свою часть выполнил, теперь за Вашей пришел! В смысле -- пройдемте со мной, в Нараку! Вас там уже заждались!