Эдвард Смит - Трипланетие. Первый Ленсмен

— У вас есть письменный текст доклада? — вежливо осведомился познаватель.

— Да, конечно, коллега… прошу вас…

Взяв пергамент, Таломонидес подошел к странному ребристому прибору в углу кабинета; его пальцы быстро забегали по клавишам.

— Теперь слова правителю Филамону, — объявил фарос.

— Насколько я понимаю — как, впрочем, и любой разумный человек, — огромная глыба плоти, состоявшая из множества складок и морщин пришла в движение, навалившись на стол, — основным вкладом атомной энергии в затопивший нас хаос является полная деморализация труда. Выпуск продукции увеличивается, ее стоимость уменьшается. Пытаясь нагреть руки, наши руководители надели жесточайшую узду на производство и теперь удивляются, что начала падать производительность, а цены подскочили до небес. Одновременно уменьшаются доходы страны. Выход один: труд должен подчиняться разумным законам. Эти бездельники… эти…

— Я протестую! — тонкий голосок бледного и низкорослого правителя Марконеса, главы департамента труда, заглушил бас Филамона. — Во всем случившемся виноваты промышленники, владельцы заводов! Их жадность, ненасытность…

— Минуту! — Арипонидес резко постучал по столу. — Наше время представляет сейчас исключительную ценность, и нельзя тратить его на перебранки! Стыдитесь! Вы оба носите голубые туники и требуете к себе уважения, но ведете себя, как простые торговцы! Думаю, вам уже нечего добавить?

Оба правителя снова попросили слова, но недовольное сопение стратега заставило их примолкнуть; мало кто рисковал сердить Артоменеса. Передав свои доклады Таломонидесу, они приготовились слушать.

— Вам слово, стратег, — Артоменес мягко улыбнулся. — Начинайте, друг мой.

— Вы, фарос, уже сообщили, что нас обвиняют в имперских поползновениях… — стратег скрестил на груди мощные руки. — Конечно, причиной этих подозрений является наша оборонная программа, за осуществление которой я отвечаю. Надо быть слепцом, чтобы этого не заметить, и упрямцем, чтобы не признать… а я — ни тот, и ни другой! Но скажите, что я могу сделать? От атомной бомбы нет защиты, а бомб у каждого потенциального противника становится все больше и больше. Неужели я должен оставить Атлантиду беззубой среди оскаливших пасти врагов? — Стратег вызывающе оглядел собравшихся.

— Положим, Артоменес, мы не меньше вашего любим Атлантиду, и никто не собирается вас критиковать, — спокойно произнес фарос. — Мы бы хотели услышать ваше мнение, что делать.

— Я думаю дни и ночи, но не могу найти выхода, приемлемого при нашем демократическом режиме, — губы военачальника презрительно изогнулись. — У меня есть только одно предложение. Основное беспокойство внушают Югар и Норхейм — особенно Норхейм, — и пока что у нас бомб больше, чем у них обоих вместе взятых, а их сверхзвуковые истребители уступают нашим. Так почему бы нам не воспользоваться удобной ситуацией? Начали ходить странные слухи о появившемся у них чудовищном оружии — я как раз собираюсь провести проверку, послав туда своего лучшего агента; если эти слухи подтвердятся, надо немедленно их атаковать, иначе Атлантида погибнет! Атака должна быть сокрушительной — все стереть в порошок! Затем мы предложим объединить все страны под руководством сильного правителя… Только не качайте головами — именно так! В случае неподчинения — любое государство, даже сама Атлантида, должно быть уничтожено.

— Вы сумасшедший! — пискнул Марконес, глядя изумленными глазами на самоуверенного стратега. — Это преступление!

— Несомненно. Это преступление против международных принципов и демократии — к тому же, подобная акция может провалиться. Однако, насколько я понимаю, это наш единственный шанс.

— Вы… мы… мне кажется, подобное предложение рождено слабостью и неуверенностью, — фарос замолчал, уставившись на сцепленные пальцы рук. — Вы, Артоменес, утверждаете в своих докладах, что вам известны все базы и центры обороны противника, но многие из них расположены глубоко под землей и добраться до них будет крайне сложно… вероятность же ответного удара очень велика. По данным Познавателя, все остальные страны будут реагировать крайне негативно, и с их стороны возможна упреждающая атака. Властью фароса я отклоняю ваше предложение. Первыми мы не ударим! — Твердый голос и властное лицо Арипонидеса не позволяло усомниться в его решении, но, когда взгляды стратега и верховного правителя встретились, Артоменес понял, что его проект одобрен и поддержан. — А теперь слово Таломонидесу.