Святослав Логинов - Никто и звать никак

Юлия замолчала, но в тон ей заговорила Соня:

— Это свежее нетраченное тело – оно моё! — а следом вскрик и глухой хрип, — А! Не… х-х… — и совершенно спокойный голос. – Ну и гадость. Кто следующий?

Секундное замешательство и командный голос, каким ни одной из Юль вовек не сказать:

— Эй, Лизка, ты чего молчишь? Онемела от радости? – и тут же крик: — Нет-нет, я же говорил, что в мальчишку поселюсь. Куда ты меня тащишь? Мы же договорились!..

Сонечку стошнило на пол, еле успела отвернуться, чтобы не забрызгать мать.

— Витькаля – воды!

— Я бегом!

— Сонечка, не надо! Ты же меня знаешь, я тётя Полина. Мы с тобой знакомы, я же с тобой разговаривала… Не надо!

— Кх-ха!.. – новая порция рвоты, с пеной и желчью.

— Й-а-а-а-а!.. – бессмысленный животный визг.

— Кх-ха! – горькие капли стекают по подбородку.

Вбежал Витькаля со стаканом воды. Сонины руки тряслись, зубы выбивали дробь о край стакана. Отодвинулась, непонимающе глядя на воду, пытаясь вспомнить, где это уже было. Ах, да, Агнешка также просила воды и не могла её выпить. Только тогда убивали Сонечку и были уверены, что это получится.

— Кто там ещё? Выходите сами.

— Не меня! Машку забирай, это она придумала!

— Кх-х…

— Не тронь, я сама уйду! В своё старое тельце уйду… я же не хотела!

— Витькаля, ещё воды!

— Там больше нет питьевой, у нас лимит выбран.

— Техническую давай, любую!

Витькаля побежал к водоразборной точке.

— Выползай, кто там цепляется.

— Я больше не буду! Ы-ы!..

— Х-хы.. – вода, смешанная вовсе неясно с чем, потекла на пол.

Секунда молчания, и голос привычный и совершенно спокойный:

— Сонечка… Вот ты какая… А говорили, тебя нет. Но я этому никогда не верила. Ты за мной пришла?

— Мама-Юленька! – закричала Соня. — Не нужно смотреть! Я вычищу чужих и уйду. Ты только подвинься, там за тобой ещё что-то прячется.

— Юленьки, я вас всегда любила! Не отдавайте меня этому!

— Х-х…

Появился Витькаля с пустым стаканом.

— Там и технической не дают!

— Добудь хоть сколько…

— Ва-ва-в-ва…

— Ы-а!.. – натруженное чрево пытается внутренности выблевать на загаженный пол.

Крики, стоны, визги, мольбы – и всё зря. Того, кто вырос в Семейном, причитаниями не разжалобить. Когда Витькаля появился со стаканом чистой воды, выклянченной или украденной где-то, он увидел, что Сонечка сидит, прижавшись к матери, стараясь сколько возможно отодвинуться от зловонной лужи, и на голове у неё нет страшных чёрных полос.

— Тише, — сказала Сонечка. – Мамы спят.

— А эти где?

— Вот они, — палец указал на растёкшуюся по полу блевотину. – Теперь надо пол мыть, а у нас воды нет.

* * *

— Баю-баюшки-баю, баю мамочку мою. Спи мама-Юленька, спи мама-Юляшка. Всё хорошо, дочка вернулась, мальчики в порядке, спят в детской комнате на своём коронном верхнем месте. Сегодня они вели себя достойно, не как детишки, но как мужчины. Завтра я пойду в Управление полиции и заставлю отпустить пап.

— Как ты это сделаешь? – спросили спящие мамы.

— У меня нет документов, поэтому, что бы я ни сказала, первым делом меня подключат к психоанализатору, чтобы установить личность. А дальше я сделаю всё, что угодно.

— Только не надо никого убивать!

— Конечно. Когда убиваешь другого, то понемножку убиваешь и себя. А полицейских и не за что убивать. Они же не плохого хотят. Им хочется улучшить статистику раскрываемости преступлений, а что при этом невинные в тюрьме сидеть будут, они просто не думают. Ещё им денег хочется; в этом ведь тоже нет ничего плохого. Денег хочется всем. Я суну взятку полицейскому начальству, и к вечеру папы будут дома.

— Боже мой, Сонечка, — откуда у тебя такие слова? Мы тебя им не учили. И откуда у тебя деньги на эту… взятку?

— А ты знаешь, сколько денег перечислил покупатель бандитам за то, что они меня украли? И сколько всякой грязи вывалил он на меня из своей вонючей памяти?.. Это счастье, что меня нет, иначе я давно бы умерла. Я была бы счастлива не знать и не уметь всего этого, но теперь уже ничего не переделаешь.

— Ты убила этого человека?

— Нет. Я сделала с ним хуже.

Они долго молчали – спящая мама и бессонная Сонечка.

— Мама, ты теперь будешь меня бояться?

— Я люблю тебя больше всего на свете и буду любить всегда.

— И немножко бояться.

— Ну, разве что, совсем немножко.

— Знаешь, мама, мне, наверное, лучше жить отдельно. У меня есть своя комната, всё будет очень просто устроить.

— Ты с ума сошла! Ты же ещё совсем ребёнок.