Дмитрий Тарабанов: Прочь от солнца

Искорка борьбы слишком слаба, чтобы заставить такую могучую крепость пылать пламенем. Утопия переросла в жестокий феодализм, из зыбкого тумана которого не видно будущего. Но вскоре лучи рассвета пронзили сырой воздух землянки и рубцом света поползли обратно ко входу в туннель. Солнце поднималось. Время приезжать Дядюшке Харрису. Я повернул голову и посмотрел на Ольгу. Она спала, подрагивая веками и шевеля губами. Губами, красоту которых невозможно передать. Я поддался назойливому тяготению, но когда между нашими устами осталось совсем чуть-чуть, я отпрянул. Нет, пусть спит. Она и так много пережила, пусть отдохнёт. Время потянулось, как дёготь на ложке. Секунды стали часами, часы сутками. Бежать сейчас? Нет, снаружи наверняка кто-то есть. Вдруг в кармане зазвенел зуммер. Сигнал! Дядюшка Харрис где-то в радиусе ста метров. Пора! Я разбудил Ольгу и мы, протолкнувшись в дверь каморки, вывалились в коридор и побежали по грязи к выходу. Земля затряслась, и нас обсыпало мокрой почвой, - это приближался трейлер Дядюшки. Стены угрожающе задрожали над нами и вдруг остановились. Воронку выхода накрыла тень трейлера. Я поднялся по импровизированной лестнице и открыл люк в дне грузовика. Ольга исчезла в нём первая. Я сразу же после неё. Мои ноги ещё находились за пределами трейлера, когда машина тронулась. На одном месте оставаться было нельзя ни в коем случае, иначе возникнут подозрения. Через проём в полу было видно, как проносятся под нами поросший молодой травой пустырь, одинокие валуны, смятые кем-то ограждения. Я наклонился и закрыл люк. Видение исчезло. В трейлере отсутствовали окна, и мы оказались полностью отрезаны от внешнего мира. Оставаться посреди полупустого фургона было небезопасно, поэтому мы спрятались в ящик для инструментов, довольно просторный для двоих, с предусмотрительно просверленными дырочками для вентиляции. Ящик имел не так уж много преимуществ перед земляной нишей, но здесь хотя бы было теплей. В углу оказалась настойка на ореховых перепонках (тоже нарушение Закона), бережно приготовленная Дядюшкой Харрисом. Алкоголь приятно обжигал онемевшее нутро и туманил разум. Я вздрогнул, когда мотор заглох. Нас остановили. Мы в самом центре космопорта. Снаружи послышались голоса: говорили водитель и какой-то лант. - Я только что там был... Это много времени не займёт. Я нагребу где-то за пределами периметра земли и закрою ею яму... - Я поеду с вами... Ради предосторожности. - В фургоне? Там есть кресло, журнальный сто... - Нет, мне будет удобней в кабине. Хлопнула дверь, и мы снова поехали. Дядюшка Харрис о чём-то толковал с лантом, но я не мог разобрать слов. Я пытался дальше планировать наши действия. Что делать? Скитаться? Нет... Предпринять новую попытку? Нет... Я начал пропускать события, улавливая лишь некоторые фрагменты. За стенами нашей деревянной тюрьмы скрежетали различные механизмы, кипела работа по уничтожению туннеля, который мы готовили на протяжении двух месяцев. Три года мы ожидали, пока придёт корабль на Фригерон-V, столицу колониального антилантического движения. Он вернётся обратно только через полдесятка лет, а такое время нам, увы, не продержаться... - Шендс... Шендс... Я открыл глаза. Кто-то шептал мое имя. Я взглянул на Ольгу: она молчала. Тем не менее, голос проникал в мозг из ниоткуда. Может, я брежу? Сошел с ума? - Шендс... Ольга... Шендс... Голос был до боли знакомый. Мой? Ольги? Нет, мы не можем сами себя звать. Голос проникал сквозь стенки ящика, бился внутри эхом, пока не доносился до наших ушей. Знакомый... Это же голос Дядюшки! - Шендс, - шепнул он, на этот раз громче. - Да? - откликнулся я. - Я подам сигнал зуммером, когда выберемся из опасной зоны. А сейчас отдыхай. Пока все в порядке. Он ушел. Сопровождающий нас все еще был здесь, но раз уж Харрис сказал, то так оно и будет. Как бы мне хотелось, чтобы это действительно было так. Ольга посмотрела на меня и попыталась улыбнуться. И это ей удалось превосходно. Я долго всматривался в ее нежные, уникальные черты лица, в эти губы... На этот раз я уже не мог удержаться. Терять теперь было нечего. Вне Закона... Потом я уснул. Мне не снилось абсолютно ничего. Это было обычное беспамятство, очень похожее на потерю сознания. Я просто был, а потом меня не стало. Все смела непроглядная тьма. Такой тьмы я еще не знал. Я пытался выбраться из нее, но не мог даже сдвинуться с места. Тьма не имела ни начала, ни конца. Не было смысла выбираться из бесконечности... Разбудил меня удар локтем в живот. Читать дальше