Василий Тарасенко - В катакомбах времени

- Это полевой янтарь. Сок травы, застывший от времени. Его очень редко находят.

- Интересно, - выдохнул Санька. - А что там, в небе?

- Где? - Кирилл вскинул голову, тряхнув сосульками нестриженых волос, и удивился. - Это воздушный змей. Ты разве не знаешь, что такое змей? Ребята сделали его из старых листов ватмана, что были в крепости...

Санька смутился. Он просто не мог знать, что такое воздушный змей. Ведь он жил в корабле, где подобным игрушкам просто не нашлось бы места. Кирилл вдруг улыбнулся, и Санька понял, что они обязательно подружатся. Снова прискакал растрепанный Фома, отнял у Кирилла янтарь и предложил:

- Пошли в крепость.

- Надеешься, что Алешка даст тебе запустить змея? - ехидно спросил Кирилл. - Думаешь, он уже забыл, как ты вчера спланировал со стены?

- И змея сгубил, недотепа, - добавил Сергей. - Лешка вчера весь вечер новый собирал...

- Я ему дам змея, - испуганно вскинулась Таня, отбросив одуванчики, которые собиралась вплести в венок.

- А чего?! - возмутился Фома и добавил: - А летать здорово. Сами бы попробовали.

- Я тебе дам, - рассердилась Таня и попробовала огреть его венком.

- Ха, - Фома отскочил на безопасное расстояние. - Ну, пойдем... Кушать хочется, аж в животе булькает... Маринка уже картошку спекла.

- Вот ты бы лучше помог ей, чем скакать по полю, - все еще сердито проворчала Таня.

- Хоть щас, - заявил Фома и поскакал по травам.

- Стой, куда! - Таня двинулась было за ним, но махнула рукой и сказала: - Айда, парни.

- Фома ее брат, - пояснил Кирилл. - Вот она и беспокоится...

Сергей сунул руки в карманы, глянул весело на всех и сказал:

- Пошли, Саня... Ребята в крепости уже ждут, наверное.

И они шумной компанией двинулись по полю, а потом устроили бесполезную охоту на Фому, оглашая бесконечное зеленое море криками и смехом... Солнечный день теплой рукой отодвинул прочь все беды и горести.

День пролетел незаметно, на развалины опустились сумерки. Санька успел познакомиться со всей ребячьей ватагой. Как оказалось, в замке были еще четверо ребят. Ехидный черт Алешка, бегавший по камням в расхлябанных кедах, в выцветшей майке с футбольным мячом на пузе и в многократно латанных шортах защитного цвета. Он знал развалины, как свои пять пальцев. "Десять лет, а серьезности ни на грош", - как заявила Алешкина сестра, одиннадцатилетняя Марина, одетая так же, как брат, и стриженная под мальчишку. Серьезный Вадик, мальчик с вечно ободранными коленями и поцарапанным носом. Его стриженные под ежик светлые волосы весело искрились на солнце. И уже под вечер к ребятам присоединился отдувающийся Михаил, притащивший к кострищу вязанку хвороста. Санька даже поежился, поймав на себе его пристальный изучающий взгляд, и понял, что этот кареглазый черноволосый мальчик с осунувшимся лицом и здоровенной гитарой за плечами - здесь главный...

Михаил утихомирил поднявшийся гвалт, поздоровался с Санькой, как будто тот всегда здесь был, распалил заново погасший костер, и все расселись по камням вокруг огня. Фома, не обращая внимания на протесты, закопал в угли несколько картофелин и довольно сказал:

- Рано, не рано, а она испечется и мы ее съедим.

Мишка водрузил себе на колени гитару, тронул пальцем струны и пропел:

Мама, ласковая мама,

Ждешь меня ты у окна,

А твой сын, родная мама,

Засиделся у огня...

На Саньку нахлынули недавние жуткие события, страх и мысли о папе. Даже глаза снова защипало. Он съежился и притих, глядя на новых друзей. Шумная ватага тоже притихла. Саня понял, что все они связаны одной большой бедой. Какой, Санька не знал потому, что не решился еще расспросить ребят, откуда они и что делают на развалинах замка. Но чужим Санька себя не ощущал. И тут бесшабашный, скакавший весь день Фома заплакал, ткнулся в бок сестре и притих. Таня молча погладила его по жестким волосам и прошептала в тишине:

- Маму вспомнил...

Санька неслышно встал и ушел в темноту - так сильно ему захотелось побыть одному. Сел на холодный камень, прижал к себе ноги и ткнулся в колени, роняя слезы и с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить натуральный рев. К нему, шебурша гравием, подошел Кирилл, сел рядом и прижался плечом к плечу, накинув на Саню край куртки...

Так они и сидели молча, пока их не позвали к огню, где уже опять зазвенел голос Фомы и слышались недовольные реплики Тани. Санька поежился, торопливо утер слезы и благодарно сжал теплую ладонь Кирилла. Тот пожал в ответ Санькину руку, вздохнул и они вернулись к костру, так и не расцепив ладоней.