– Я знавал одного из этих киднепперов, – задумчиво сказал Карлик. – Едва, говорит, унес ноги. Подробностей, впрочем, не знаю, но, по его словам, ребят стали отстреливать одного за другим. Дескать, за неделю в команде грохнули восьмерых.
– Восьмерых, значит, – механически проговорил Аристократ. – А нас всего шестеро. Было шестеро, – поправился он. – Что за бред! Никакого Уманского здесь нет и быть не может.
– Если предположить, что один из нас – Уманский, – встрял Доктор, – то, получается, он умеет блокировать память. А это, уверяю вас, невозможно. Никакая нейробиология не поможет, или чем он там занимался в юности.
– Нейробиология, – повторил Аристократ. – Что-то в этом есть, сам не пойму что. Ладно, парни, нам предстоит провести в обществе друг друга две недели. При этом надолго покидать рубку нельзя, иначе запросто можем впилиться, например, в астероид. И повернуть не успеем, маневренность у корыта аховая. Значит, так: разбиваемся на две пары. Одна будет постоянно находиться в рубке. Пока один спит, другой бодрствует. Вторая – в каюте, по тому же принципу. Раз в день пересменка. Если кого-то из нас четверых грохнут, то, значит, убийца – напарник.
– Я не умею пилотировать корабли, – возразил Доктор. – Вообще ничего водить не умею. Вы же видели при просмотре – ни разу не садился ни за штурвал, ни за руль. От меня в рубке толку не будет.
– Значит, твоему напарнику придется попотеть. Можем кинуть жребий, если нет лучших предложений.
– Лучших – нет, – сказал Мойщик. Он достал из коробки сигару, прикурил и выпустил дым в потолок. – Я думаю…
Мойщик не договорил. Сигара внезапно выпала у него из рук. Мойщик закашлялся, схватился за грудь, глаза у него налились красным.
– Держите его! – Аристократ, оттолкнув кресло, бросился к компаньону.
Держать оказалось ни к чему. Захрипев, Мойщик опрокинулся навзничь.
– Мертв, – минуту спустя определил Доктор. – Сердце не бьется, пульса нет. Похоже на отравление цианидом.
* * *
– Подменить сигару мог любой из нас, – сказал Карлик со злостью. – Курил только Мойщик, значит, целились именно в него. Давайте-ка рассуждать. В том, что один из нас троих Уманский, сомнений нет. Так что…
Аристократ кивнул.
– Никаких сомнений, – подтвердил он и выдернул из кармана миниатюрный бластер.
Вспышка поглотила Карлика. Доктор вскрикнул, вцепился руками в столешницу, челюсть у него отвалилась от страха.
– Все в порядке, дружище, – невозмутимо проговорил Аристократ и убрал бластер обратно в карман. – Уманский – он, а не я. Я его вычислил.
– К-как? К-как вычислил? – запинаясь, переспросил Доктор.
– Сейчас объясню, – Аристократ откинулся в кресле, скрестил на груди руки. – Ты, единственный из всех, не умеешь пилотировать космолеты. Так что Уманским ты быть не можешь, в одиночку тебе не вернуться. А мне с точностью известно, что Уманский – не я, – Аристократ усмехнулся. – Арифметика простая. Полагаю, Карлик тоже додумался бы до нее, будь Уманским я, а не он.
* * *
Следующие два дня Доктор приходил в себя. Осознания, что опасность уже позади, почему-то не было. С Аристократом они встречались за завтраками и обедами в кают-компании, остальное время тот проводил в рубке.
– Через двенадцать дней будем на Церере, – говорил Аристократ спокойно. – Ничего, наберем новую команду. Как же я мог так ошибиться в нем. Прикончил моих парней и нас с тобой хотел. И потом, эта дурацкая бумажка, подписанная Уманским. До сих пор не пойму, зачем он все это сделал.
– Боюсь, что мы не узнаем зачем, – Доктор вздохнул. – Меня не оставляет мысль, что мы упустили что-то.
– Меня тоже, – признался Аристократ. – Но обдумывать эту мысль будем, когда вернемся. Главное сейчас – вернуться. Живыми.
Наутро Аристократ в кают-компании не появился. Доктор прождал до обеда и, встревоженный, потрусил в рубку.
Аристократ лежал на полу ничком, с кровавым месивом вместо затылка.
Доктор тяжело осел на пол, перед глазами расплылись радужные круги. Минут десять он провел в прострации, зрение не фокусировалось, мысли тоже. Когда наконец Доктор стал осознавать действительность, первым, что он увидел, была пришпиленная к спине трупа записка.
«Это пятый, – давясь рвотным спазмом, прочитал Доктор. – Уманский».
* * *
Остаток дня Доктор провел, запершись в каюте и дрожа от страха. Он лихорадочно, одну за другой, перебирал версии, отбрасывал очередную и хватался за следующую. Догадаться, что произошло, удалось лишь к полуночи. От догадки Доктор пришел в ужас.
Читать дальше