Владимир Малов: На солнце ни облачка

Как раз в этот момент они пили уже не датский «Карлсберг», а бельгийское «Стелла Артуа», такой же прекрасный напиток, вполне подходящий для любого другого государства, и Каталонии в том числе.

Однако, проявив снисхождение к каталонским сепаратистам, оба отдыхающих россиянина затем единодушно и безоговорочно осудили террористов-басков, представителей другой народности Пиренейского полуострова, требующих полного отделения своих земель от Испанского королевства. Об их замыслах и преступных деяниях оба, конечно, были в курсе — по сообщениям в теленовостях и публикациях в газетах.

Появились, конечно, и другие темы, достойные обсуждения.

— А ты, Веня, не стоматолог, — со значением сказал Николай в третьем или четвертом баре и в который раз бросил короткий взгляд на Венины зубы. — Чувствую, что не стоматолог!

— Чувствуешь правильно, — ответил Веня. — Потому что я компьютерный верстальщик.

— Компьютерный кто?

— Компьютерный верстальщик, московский еженедельник «Вольный вечер». Ну, понимаешь, газета о развлечениях, отдыхе после работы и всяких там культурных мероприятиях.

— Это, надо понимать, ты вроде как журналист или все-таки нет? — с сомнением спросил Николай.

— Это надо понимать «компьютерный верстальщик», — ответил Веня и терпеливо стал разъяснять, чувствуя, что стоматолог не понял: — Журналисты тексты пишут, и только. А я работаю с макетом журнала. На компьютере. Представляешь, передо мной на экране полоса…

— Что-то не догоняю, — перебил его Николай. — Что это за полоса? Помехи, что ли, на экране?

— Ну, если не знаешь, полоса — это журнальная страница. Так ее называют. И когда полоса на экране, все в моих руках: сюда картинку, сюда заголовок, сюда текст, а сюда еще одну картинку. Чтобы полоса… ну, журнальная страница, получилась красивой и людям захотелось ее прочитать, когда они даже они еще не знают, о чем прочитают. А прочитают — и будут знать, где и как им отдохнуть… вольным вечером.

Веня немного подумал и честно добавил:

— Правда, макет придумываю не я, а арт-директор, но во время работы я то и дело его поправляю. Творчески. Понимаешь? Потому что у него бывают заскоки. У арт-директора.

— Понимаю, — сказал Николай, тоже немного подумав. — И уважаю. В любом человеке я прежде всего ценю творца, а ты, Веня, творец. Хотя, конечно, и не стоматолог, — добавил он, чуть помолчав.

Завершился этот первый для Вени заграничный вечер неизвестным, но крепким спиртным напитком, за европейские деньги купленным на паях со стоматологом в супермаркете. Распит он был уже прямо на пляжном песке, в непосредственной близости от набегающих на него легких волн Средиземного моря.

Когда напиток, как и все на свете хорошее, закончился, Николай осмотрел в ярком свете каталонской луны Венины зубы уже не мельком, а самым внимательным образом и заручившись его разрешением. Затем, сокрушенно покачивая головой, стоматолог взял со своего нового друга клятву: в любое удобное для него время Веня обязательно приедет в подмосковный город Химки, чтобы поставить две пломбы из очень качественных композитных материалов.

Естественно, по дружбе. Иными словами, за счет какого-нибудь из Колиных стоматологических заведений.

Наконец, друзья обменялись номерами домашних телефонов, обнялись на прощание, и Николай стал удаляться в свой отель «Негреску Принцесс», где его поджидали жена Лариса и двоюродная сестра жены Маргарита. Веня уже был в курсе, что совместно с ними Николай и отдыхал и что обе дамы успели надоесть стоматологу хуже горькой редьки. Освобождаться от их общества и опеки, чтобы вот так, в одиночестве, побродить по славному городу Салоу, Николаю, как он честно признался, удавалось не часто.

Уже отойдя на некоторое расстояние, стоматолог обернулся, окликнул Веню и со значением молвил:

— Химки Химками, пломбы пломбами, но чувствую, Венька, мы с тобой еще и здесь повстречаемся.

Позже выяснилось, что стоматолог как в воду смотрел. А пока, не подозревая о грядущих событиях, Веня с наслаждением окунулся в первый в своей жизни заграничный отдых.

Прежде всего, он и в самом деле съездил на экскурсию в каталонскую столицу Барселону.

Стоматолог Николай говорил правду: город был прекрасен. Но прекраснее всего прекрасного оказался бульвар Рамбла, неспешно стекающий от площади Каталонии к памятнику Колумбу на морском берегу. Бульвар был наполнен счастливыми людьми и продавцами цветов, выстроившими свой товар в бесконечный ряд, блистающий живыми красками. Именно здесь, взятый городом Барселоной за душу, Веня вдруг отчетливо осознал, что отныне, подобно Коле, он тоже будет приезжать в Каталонию снова и снова.