Эдуард Шауров - Бензин

С двадцати двух лет от роду Атутин Семен Егорыч работал в органах ББДД. Сначала рядовым наблюдателем, дорожным инспектором, потом его пригласили в отдел «Выявления и нейтрализации автопреступлений». Во ВНАПе Семен Егорыч вырос от простого полевого агента до оперативного инспектора с кодом допуска 02. Его даже рекомендовали на начальника группы. Да вот недорекомендовали. Сорок лет – предел для оперативника. Атутина продержали на три года дольше: здоровье у него было отменное и реакция в допустимых рамках. А потом все. Прости-прощай. Семен Егорыч пытался зацепиться в аналитической группе ВНАПа. Куда там! Генералов у него в родственниках не имелось, а место считалось запитанным, и желающих туда «упасть» было хоть отбавляй. Пришлось Семену Егорычу от «безопасников» вернуться к «бесперебойникам» в отдел «Прогнозирования заторов». Пробивания запоров, как шутили остроумные коллеги. В ОПЗ Семен Егорыч прослужил десять лет, приобрел неплохой опыт и в пятьдесят три был отправлен на пенсию в звании драйв-майора. Люди болтают, будто на отставных сотрудников ББДД с неба шоколад льется. Ерунда! Может быть, у мэтров и льется, а на пенсию майора не развернешься. Атутин поработал в охранном агентстве, потом в фирме по розыску краденых авто, а потом его порекомендовали в лицей «Кабриолет». Там Семен Егорыч и осел. Работа ему нравилась, хозяева его ценили, жалованье, правда, было невысоким, но зато к своему скудному пенсионному лимиту он получал дополнительные карточки, а это весомое подспорье в жизни отставника.

Семен Егорыч еще раз вздохнул, глядя вслед удаляющемуся геликоптеру. Когда он был инспектором, его не парили дорожные пробки. Отправляясь по служебной надобности, он садился за штурвал «Одуванчика». На крыше конторы имелась обширная посадочная площадка. Если требовалась опергруппа больше двух человек, они заказывали большой «Кондор», и баки его были по самое не могу заполнены первосортным керосином. Иногда удавалось использовать вертолет в личных целях. Они с напарником (царство ему небесное) здорово друг друга прикрывали. Над шоссе прошел тяжелый трехмоторный мусорщик «Кашалот». Ветер от его винтов даже волосы на голове взъерошил. «Ага, явился, голубчик, – подумал Семен Егорыч. – Остается только чуть-чуть подождать».

Вслед за первым «Кашалотом» пролетел второй, и ждать пришлось не чуть-чуть, а целых сорок минут. В результате Семен Егорыч добрался до Второй Северской Башни только без четверти девять. Досадуя на злодейку-судьбу, он миновал автозаправку «Ренат и сыновья», украшенную огромным светящимся предупреждением: «Бензин только за деньги!» – проехал под знакомым парусом голорекламы и направил машину к восьмому проезду. Под высоким сводом сияли фонари, помаргивали огоньки сигнализации, камеры наружного наблюдения, поворачиваясь, негромко жужжали: «Ты ужжже дома, добро пожжжаловать». Было свежо, даже немного зябко. Семен Егорыч остановил «Порше» между стойками контролера, перекрестился на электронный иконостас над воротами и только потом заметил нищего в инвалидной коляске. Попрошайка отделился от стены и ехал к машине, протягивая перед собой большую пластиковую кружку с надписью «Христа ради». Это вовсе не камеры жужжали, это назойливо жужжал электромоторчик его коляски. Лицо нищего, грязноватое и оплывшее, украшенное сухой колючкой недельной щетины, было натужно сведено в печальную гримаску, губы беспрестанно повторяли:

– Подайте, Христа ради. Не дайте помереть инвалиду Семинедельной кампании. Подайте ветерану нефтяной войны. Подайте, Христа ради!

Семен Егорыч прижал ладонь к пластине дактилоскопа и произнес внятно и раздельно: «Я, Атутин Семен Егорович, блок восемь, квартира шестьсот пятьдесят два». Попрошайка был уже рядом, а ворота, как назло, всё не открывались. Семёну Егорычу казалось, что он уже ощущает запах нечистот, исходивший от коляски. Атутин ещё раз прижал руку к пластине и назвал своё имя. Нищий уже совал кружку чуть ли не в открытое окно. На панели загорелась надпись: «Извините, идёт обработка данных». Ворота не открывались. «Что же за день сегодня такой?! – мысленно простонал Атутин. – Какого хрена охрана не выгонит этого мухомора из проезда?! Чёрт, наверное, у хрыча лицензия. Таскается по башням, урод. И окно закрывать теперь поздно, недостойно как-то».

– Помогите инвалиду, – продолжал ныть оборванец.

Казалось, вслед за кружкой в машину вот-вот влезет его испитое рыло.