Татьяна Тарасова - Богиня судеб

Минула одна луна, потом вторая... Энарт не возвращался. В это время моему отцу опять случилось ехать в Катму. Я умолила его взять меня с собой. А там... О, Митра, как мог ты допустить!.. Там я узнала, что Энарт...

Клеменсина прервала рассказ на самом интересном месте и горько расплакалась.

- Ну, ну, девочка... - растерянно забормотал Хаврат, накрывая её нежную ручку своей лапой. - Что случилось с твоим Энартом? Никак, нашел себе другую?

- Да! - девушка вскинула головку, с немым вопросом - неужели бывает на свете такая несправедливость? - взирая на слушателей. - Да, он нашел другую. В этой самой деревушке близ Кутхемеса!

- Верно, она богата?

- Энарт не таков! - слезы мгновенно высохли на её прекрасных глазах и гнев опалил недотепу Хаврата. - Будь она хоть королевой, он не променял бы её на меня! Но... Кажется, она его приворожила... Так сказала мне потом старуха-колдунья, чей дом стеною подпирает наш дом с левой стороны.

Когда меня ещё не было, а мой отец был молод и буен, он пытался прогнать эту старуху на край деревни, а дом её сломать. В тот же год он потерял половину своего скота... Слава Митре, на этом война меж ними завершилась. Он все понял и отступился... Так вот, к ней, к Донне, я и пришла в тот день, когда вернулась из Катмы.

"Он забыл тебя, - сказала Донна. - Потому что она заставила его забыть". О, как мне странны были её слова... Как же можно заставить человека любить, забыть, думать?.. Но затем я услышала то, что чуть согрело мое сердце, но одновременно и весьма встревожило. "Ей не нужна любовь твоего Энарта. Ей нужны его знания". Я забыла сказать, что Энарт с ранних лет многому учился, и, как рассказывал мне сам, многого в учении достиг. Его отец большую часть заработанного тяжким трудом отдавал наставникам сына, лелея мечту о том, что впоследствии он станет советником самого сенатора. И его мечта, что довольно редко случается, уже начала сбываться. Энарта заметили. Он стал частым гостем в богатых домах, хотя пока лишь потешал высокородных хозяев и их друзей своими познаниями в астрологии, геометрии и цифросложении.

Донна сказала: "Бабка её была колдунья, мать её была колдунья, сама она трижды колдунья. Но ей не хватает знаний для того, чтоб стать сто раз колдуньей. Ты должна вырвать у неё Энарта, иначе много бед может натворить эта женщина..."

"Я вырву, - пообещала я. - И Энарта, и ещё кое-что. Но как, Донна? Научи меня!" И она научила... Простите меня, но тяжело рассказывать то, что было дальше. Коротко скажу: я ушла из дому в тот же вечер. До деревушки, где жила та колдунья с моим Энартом, добралась лишь спустя две луны. Я увидела его - он и впрямь не узнавал меня. Я не стала напоминать. Сначала я сделала то, чему научила меня Донна. Все, что потом произошло, было похоже на сон, в коем кошмара больше, нежели самого сна...

Клеменсина умолкла, отрешенно глядя на стену, увешанную разнообразным оружием. Все посмотрели туда же, но ничего особенного не увидели.

- Продолжай, - буркнул Дигон, допивая вино из последней бутыли.

- Они умерли.

- Кто?

- Энарт. И та, колдунья...

- О, Садок и пророк его Халем... - ошарашенно произнес Хаврат. Такого конца он никак не ожидал.

- Вот тогда и я решила умереть. Мое желание совпало с желанием всех жителей деревни, от младенца до старца. Я и только я, чужая, была для них источником зла. Как они радовались, когда готовили для меня костер!..

- Костер? - изумился Хаврат. - Вот ублюдки! Что ж они свою-то колдунью не сожгли?

- Не ведаю, - равнодушно ответила Клеменсина. - Может, она их исцеляла, или отводила дожди...

- А тебе - костер? Ну и ублюдки! - возмущению Хаврата не было предела.

- Знаешь, кто спас ее? Волк! - хвастливо сказал Трилле, поближе придвигаясь к Дигону. - Он понесся на них вихрем! Он размахивал мечом и кричал...

- Я не размахивал и не кричал, - устало отмахнулся Дигон. - Ладно, пора спать. Хаврат, уложи девочку...

Он встал и, слегка пошатываясь, прошел в угол, где рухнул на ковер, вполне заменивший ему постель.

- Дигон... - тихо позвала его Клеменсина.

- Ну?

- Кажется, я хочу жить...

Глава восьмая. Ловушка

С той ночи Клеменсина действительно ожила. Наутро они покинули Кутхемес втроем - девушка наотрез отказалась расставаться с Волком и он не стал спорить, надеясь затем оставить её где-нибудь подальше от Аграна, а лучше всего отправить при случае на родину, в Коринфию.

Ныне шел уже седьмой день их совместного путешествия. Лошади - а для Клеменсины ещё в Кутхемесе они купили приземистую крепкую кобылку цвета светлой северной ночи - все выдохлись, особенно вороной, несущий на себе самую тяжелую ношу - Дигона, весом едва ли не с молодого быка, и потому все чаще ехали шагом, чем рысью или галопом. Никаких поселений на дороге не попадалось, так что Дигону приходилось заниматься охотой: давно закончились те припасы, коими снабдил их Хаврат, а оба спутника аккерийца вовсе не были приспособлены к добыванию пищи. Не раз он думал, что один гораздо быстрее одолел бы длинный путь из Багеса в Ордию; что Лал Богини Судеб сейчас уже наверняка лежал бы в его дорожном мешке, а останки Леонардаса клевали стервятники; что судьба вновь навязала ему лишний груз в виде юной девицы и трусливого бродяги, но - он думал также и о том, что эти две встречи произошли неспроста. Потому, наверное, он более не пытался прогнать Трилле, который ехал рядом с ним гордый и даже несколько чопорный, видимо, красуясь перед Клеменсиной таким могучим другом как аккериец.