Татьяна Тарасова: Богиня судеб

- А где ещё я тебе девиц возьму? - возмутился Сервус, вновь приникая толстыми красными губами к кубку с вином. Похоже, сие было для него самым привычным времяпровождением.

Философ видимо смутился, искоса поглядел на младшего брата. Тот так и сидел - невозмутим и мрачен, как обычно, и только ресницы его слегка подрагивали, что означало сдерживаемый смех.

- Ну? - вылакав вино до капли, рыцарь вопросительно взирал на старого друга. - Ну же, Бенино?

- Право, не могу... - колебался тот. - Два дня в пути, Сервус... Не обессудь. Очень хочется спать.

Пеппо, конечно, понял, что если б не его присутствие, брат немедленно принял бы приглашение рыцаря - и никакая усталость не удержала б его дома. Он припомнил, что из всех своих прежних поездок в Лидию Бенино возвращался весьма помятый и скучный, и от него сильно пахло пивом, луком, и отвратительными, дешевыми и сладкими благовониями. Потом он несколько дней отлеживался в мансарде, оглашая воздух воплями тихими и такими печальными, что у Пеппо невольно сердце сжималось от жалости. Все это время слуга беспрестанно таскал наверх подогретое вино, целебный отвар сарсапарили, ломти черного черствого хлеба; домочадцы, включая самого отца, ходили на цыпочках; друзья философа приходили справиться о его здоровье, и им всякий раз шепотом отвечали: "надежда есть"...

А когда, терзаемый угрызениями совести уже более, чем телесными муками, бледный и исхудавший, Бенино наконец спускался к ним и слабым голосом осведомлялся у Пеппо об его успехах в учении, все наперебой старались порадовать его сообщениями о том, что мальчик необычайно умен и талантлив, а главное, трудолюбив точно так, как старший брат. Губы Бенино начинали дрожать - как бы от волнения, и на глаза навертывались слезы; он ласково гладил руку Пеппо, затем вставал и неверной походкой снова удалялся наверх, в свою мансарду. Честно говоря, ничто не вызывало у Пеппо большего отвращения, нежели сей спектакль...

После краткого размышления философ все же твердо решил отказаться от любезного приглашения друга.

- Нет, Сервус, нет, - с глубочайшим вздохом сказал он. - Может быть, в другой раз...

Великан надулся и замолчал. Обида была так глубока, что даже белые густые волоски на его толстых руках вздыбились, а живой хмельной огонь в серых глазах потух.

- А послушай-ка, - вдруг нарочито оживился Бенино. - Ты сообщал о том, что ждешь гостей, так? Кто же они? Когда прибудут?

- Утром, - мрачно буркнул Сервус. - А кто такие, увидишь сам.

- Ну что ж, я рад, - философ изобразил на бледном красивом лице своем счастливую улыбку, хотя Пеппо готов был поклясться, что никакой радости его брат не испытывает. Более того, он терпеть не мог, когда ему навязывали новые знакомства, да ещё в чужом доме, откуда нельзя тотчас уйти, не оскорбив тем самым хозяина. - Очень, очень рад, - повторил Бенино, честно стараясь убедить в этом себя самого. - До безумия рад...

- Ну, ты уж слишком, - произнес благородный рыцарь, оттаивая. - В этих ублюдках нет ничего такого, что могло б тебя так обрадовать.

- А чего ж ты их пригласил? - удивленно осведомился философ.

- Кое-чем интересуюсь, - последовал весьма туманный ответ. - И они тоже кое-чем интересуются. Вот и поинтересуемся вместе.

Вежливый Бенино, не получив испрашиваемой информации, уточнять предмет столь пристального интереса взрослых мужчин не стал, а вместо этого широко зевнул и, кивнув младшему брату, поднялся.

- Все, Сервус. Прости, но - все. Мы отправляемся спать.

- Валяйте, - неожиданно легко согласился тот, открывая новую бутыль.

Бенино взял Пеппо за руку и повел наверх, где для них уже давно были приготовлены лучшие комнаты в доме Сервуса Нарота.

Глава вторая.

Незваные гости

Ночью Пеппо снились демоны. Их было немного, всего трое, но каждый стремился утащить его в свое логово и там растерзать. По жутким черным лабиринтам убегал от них юноша, всякий раз на повороте рискуя попасть в когтистые лапы огромного, бесформенного, вонючего чудовища. Ужас, охвативший его всего, сковывал дыхание, так что крик застревал в горле; ноги слабели и подкашивались; слезы потоком лились из глаз, затекали в нос, в рот и за воротник. Наконец одному монстру все же удалось ухватить его за ногу - Пеппо коротко вскрикнул и...

Проснувшись именно в этот момент, он долго лежал без движения, не в силах сообразить, где он и жив ли вообще. Солнечный луч, вопреки предсказаниям вчерашней погоды шаривший по белой стенке, казался сейчас снопом желтого мертвого света из ока демона, а стрекотание павлинов в саду - его же нетерпеливым хрипом, что сопровождал поиски ускользнувшей жертвы.