Ким Робинсон - Дикий берег

– Надо сделать тебе бумаги, – сказал он, когда Хадака рассказала мою историю. – Я достаю бумаги, ты некоторое время работаешь на меня. Идет?

– Идет.

Он задал мне сотню вопросов, потом еще сотню. Я рассказал о себе все, включая планы на будущее. Похоже, мне и впрямь повезло даже сильнее, чем я думал: мистер Ниса работал в японской администрации островов, в департаменте надзора за проживающими здесь американцами. На этой работе он и познакомился с миссис Ниса, которая двадцать лет назад пересекла, подобно мне, пролив. Мистер Ниса занимался и множеством других дел, по большей части незаконных, хотя это мне стало ясно только спустя неделю-другую. Однако уже в тот вечер я понял: он человек хваткий, и дал понять, что буду служить ему, чем могу. Когда он кончил расспрашивать, вся семья проводила меня в садовый сарайчик, где стояла койка. Я лег спать в отличном расположении духа.

Через неделю у меня были документы, в которых значилось, что я родился на Каталине и провел здесь всю жизнь, работая на японцев. Теперь я мог свободно выходить на улицу, и мистер Ниса отправлял меня с Хадакой ловить рыбу или полоть огород. Когда закончился испытательный срок, он стал поручать мне другие задания: обмениваться с незнакомцами тяжелыми коричневыми пакетами на улицах Авалона или провожать японцев из аэропорта на окраине в город, в обход докучных пропускных пунктов и патрулей.

Не следует думать, будто эта и другая контрабанда была в Авалоне редким исключением. Город кишел представителями всевозможных рас, наций и вероисповеданий, а поскольку ООН разрешила въезд на острова только японцам и только для надзора за американским побережьем, ясно, что большинство посетителей проникли сюда в обход законов. Однако таких служащих, как мистер Ниса, было в избытке на всех уровнях власти – и на самой Каталине, и на Гавайях, воротах в Западную Америку. Почти у каждого в городе имелись документы на проживание, и невозможно было сказать, купленные они, поддельные или настоящие; однако, гуляя по улицам, я видел людей в самых разных нарядах, с восточными и мексиканскими чертами, даже черных, как небо ночью, и понимал: что-то с японской администрацией не так.

Я охотно говорил с иностранцами, используя те несколько слов, которые выучил по-японски, и слушая самые неожиданные варианты английской речи. Избегал разговаривать я только с теми, кто походил на американцев, и было ясно, что они тоже не рвутся со мной беседовать. Слишком велики были шансы, что они, как и я, беглецы, всеми правдами и неправдами осевшие в Авалоне. По слухам, многие из них работали на полицию. В таких обстоятельствах разумнее всего было не заводить тесных знакомств.

Старая часть Авалона, как мне говорили, совсем не изменилась – маленькие беленые домики на холмах вокруг гавани. Гавань увеличили за счет пристаней, новые здания расползлись по холмам на север и на юг – сотни строений в японском стиле, с толстыми балками, тонкими стенами и островерхими крышами. По всему острову идут новые бетонные дороги, а вдоль них – низкие каменные стены, которые делят остров на частные владения. За стенами – парки и большие строения, которые японцы называют дачами. Здесь живут служащие ООН и японской администрации. Дачи на западном берегу острова поменьше, а самые большие выходят окнами на пролив: вид на Америку ценится высоко. Самые большие дачи, я слышал, на восточном берегу Сан-Клементе: их-то огни я и видел в ту ночь, когда решился обогнуть земной шар.

Прошло несколько недель. Я ездил в машине по белым дорогам, раз вел сам и чуть не врезался в стену. Когда едешь, от движения возникает ветер и все мчится так быстро, что не успеваешь соображать.

– Ты это чувствовал, когда ехал на поезде? – спросила меня Ребл, перебив Стива.

– Ага, – сказал я. – Мчишься так быстро – воздух свистит. Хорошо, что нам не пришлось управлять поездом, а то бы мы сто раз врезались.

– Тихо! – воскликнул Мандо, Стив кивнул и продолжал. Он так увлекся, что даже не поднял голову.

Я видел, как огромные летающие машины, самолеты, садились, словно пеликаны, в аэропорту и взлетали с таким ревом, что закладывало уши. И все это время я исполнял различные поручения мистера Нисы. Когда я вполне завоевал его доверие, он предложил мне стать проводником у пяти японских бизнесменов, которые прибыли на Каталину с целью посетить Сан-Диего. Я очень не хотел возвращаться на материк, но мистер Ниса обещал разделить со мной выручку от поездки, а это были огромные деньги.Я взвесил выгоды и согласился.